– Ну, в какой-то степени…Он честно работал, но с меньшим эффектом, чем тот же Эренбург. Ещё тогда очень много работал Борис Горбатов, которого сейчас совсем забыли. Он был очеркист, прозаик, и целый ряд его статей имел довольно большой отклик. Нет, это, конечно, полоса истории поразительная, и я думаю, что никакого преувеличения в том, что наша литература и в особенности поэзия – и не только поэзия, потому что мы с вами только что Эренбурга и Толстого вспомнили – сыграли огромную роль в достижении победы.
– То есть литература, по сути, была делом государственным, и руководство страны понимало важность литературы, в том числе поэзии, и народ понимал, и при этом сами поэты осознавали свою значимость?
– Конечно, конечно. Потому что они чувствовали отклик, реакцию солдата. Понимаете, в первую очередь мы, конечно, вспоминаем имена русских писателей и поэтов: о Берггольц мы с вами уже говорили, Маргарита Алигер тогда тоже очень активно и хорошо работала. Остальных мы хуже знаем, а существовали ещё стихи поэтов народов страны, национальная литература. Я очень хорошо помню, была строчка у Геворга Эмина, которая на русском языке появилась позже, но для армянских читателей она звучала. Тёмная фронтовая ночь, и люди курят, видимо, перед очередным боем, и вот эти цигарки в темноте – такая строчка – были «искорками неяркими со своею долей, своей неизвестной долей». То есть жизнь могла погаснуть так же, как эта цигарка.
– Можно ли говорить о каком-то апогее значимости поэзии? То есть и до, в Серебряный век, такого не было, и после, в 60-е…
– Да, конечно. По отношению к Серебряному веку это совершенно другой масштаб.
– А вот почему? Потому что пошли поэты из народа массово? Пошли из гущи народной и поэтому так хорошо понимали народ?
– Во-первых, всё-таки, несмотря на весь драматизм начала века, такого события, затронувшего всех людей, как война, и такого горя, какое она принесла, и такого желания выпутаться из этой страшной схватки с фашизмом, не было. Ни до, ни потом.
– Просто в Серебряный век, в 14–17-й годы, когда Первая мировая была, потом Гражданская… кто-то из поэтов действительно писал о войне, кто-то писал о революции, но многие все ещё витали в эмпиреях. Судили-рядили, кто главнее: акмеисты, футуристы, символисты…
– Были очень сильные поэты, очень драматичные, тот же Блок, у которого есть «…На войну уходил эшелон», Максимилиан Волошин, который особенно пору Гражданской войны переживал с очень большим напряжением, но никогда его так не читали и никогда он так не печатался, с таким огромным успехом.
