– В Троицу? – пошевелился отрок. – А есть там монах Сергий?
– Какой Сергий?
– Ну… старый, в ветхом подряснике, с посохом. Борода рыжиной отдает. Зрак такой… ласковый.
– А где ты его видел?
– Да в степи, – неохотно ответил Алешка. – Когда из Орды бежал. Он меня к реке вывел. А то я уж помирал без воды. Там в камышах оставил. Сказал: здесь жди, а потом приходи ко мне в Троицу. Я так и не сходил. Думал, может, привиделось? Откуда в степи чернецу взяться?.. Теперь, что ли, пойти…
– Теперь непременно пойди, – с улыбкой в голосе сказал Андрей. – Это ж сам преподобный тебя звал.
Алешка медленно повернул к нему голову.
– К-какой преподобный? – От испуга глаза стали круглыми.
– Сергий. Игумен Радонежский. Чего ты вытаращился на меня? Не знаешь, что он среди живых ходит?
Отрок сделался бледным, как смерть. Отлип от тына и попятился.
– Куда ты, Алешка? Идем же в Троицу!
Алексей замотал головой.
– Без меня иди, Андрей. Я не пойду! Не могу…
Развернувшись, он побежал со всех ног.
– Ну так в Андроников иди, – прокричал иконник. – К Даниле! Слышишь?..
Однако и сам знал, что бесполезны его слова и Алешка не вернется в монастырь.
Постояв немного, Андрей продолжил прерванный путь.
15.
Князь Юрий в недоумении оглядывал росписи, положенные не сплошь, а в разных местах храма. Переводил взор со столпов на стену, со стены на подсводье, обратно на столпы. В том же направлении или в обратном следовало еще несколько взглядов, выражавших разное. Но заговорить прежде князя никто не решался.
– Это что такое?! – наконец вопросил Юрий, остановив взор на двух столпных фигурах.
– Так это… мученики, – подергав себя за длинный нос, ответил княжий мастер-иконник.
– Воистину мученики, – громко проговорил Никифор Халкидис. – По лицам видно, что их мучает невыносимая зубная боль.
Позади него засмеялись княжичи. Мальчишки корчили друг другу рожи, а наставнику отвешивали неосязаемые пинки и тычки. В кривлянье побеждал старший Васята, косой на один глаз. У младшего не получались такие противные рожи.
Отвлекшись с досадой на смех, князь ткнул рукой в стену:
– Что это такое, я спрашиваю?!
– Так это… Рублёв же. – Мастер оставил в покое нос и развел руками: – Ты сам ему поручил, князь. А мы что… Нас-то кто слушал… – В голосе иконника сквозила обида и вместе удовлетворение. – Он же главный, Рублёв. Ему видней, как надо…
– Что изображает эта фреска? – громко осведомился Никифор.
– Ангел ведет инока Пахомия в пустыню для монашеских подвигов, – ответил другой мастеровой, не сдержав усмешку.
