На этот раз она чудом добралась до крыльца. Руки и ноги у нее дрожали, кости словно размякли, отяжелевшую грудь жгло, нестерпимо жгло. Обессилевшая до предела, она села на ступеньку, прислонилась к сетке головой, закрыла глаза и ждала, когда уймется тошнота и дрожь. Пальцы ее медленно разжались, кастрюля вывалилась из руки.
Было очень тихо. Солнце грело ей плечи, с улицы доносились приглушенные голоса, и звонкий крик разносчика, перекрывая их, звучал тягуче, как старинная песня. Анна тоже негромко запела. Пыхтя, проехал поезд, вдали замер пронзительный гудок паровоза. Она почувствовала дуновение ветра на щеке. Откуда ни возьмись вдруг появился Бен, подбежал к ней и зарылся головой в колени.
— Мамочка, — сказал он.
Она обняла его крепко и все пела, пела.
— Мамочка.
Анна открыла глаза и увидела его дрожащие ресницы, угольную пыль, размазанную по щекам, грязную ранку на пальце, землю, поросшую щетинистой травой, дешевенькую сетчатую шторку, наброшенную на корзину Бесс… А дальше, совсем далеко, белая пена — свадебный венец невесты — на синем, словно море, небе.
Белый свадебный венец. Когда она была девушкой… о, когда она была девушкой… Как непохожа ее жизнь на ту, о которой она когда-то мечтала… Шершавая ранка на пальце Бена царапала ей руку, налетавший временами ветерок приносил тошнотворный запах отбросов. Она снова закрыла глаза, но, когда она на этот раз открыла их, кулаки ее были сжаты, и Бен, которого она так крепко к себе прижимала, вырвался. Она не помнила, произнесла ли это вслух, но в воздухе дрожало: нет! Нет!
Она обернула метлу тряпкой, обмела стены, вычистила унитаз, замочила пеленки и уже наливала воду в лохань для мытья полов, когда пришли миссис Крикши с Мэйзи и Джимми.
— Вы что, уборкой занялись? — спросила миссис Крикши, не веря собственным глазам. — Ложитесь-ка в постель. — Потом заметила упрямое, злобное выражение на внезапно побледневшем лице Анны и добавила уже резче: — В чем дело? Хотите всю жизнь проболеть? Я тут убираюсь каждый день, ухаживаю за вами, на кой мне это, спрашивается, нужно. Сейчас же ложитесь, ясно?
— Належалась уже. Ну, а ты Мисси, — Анна увидела Мэйзи. — Где ты-то пропадала? Подойди-ка поближе. Для тебя тоже работа найдется.
— Меня ждет Аннамэй. — И с вызовом: —Я хочу играть. — Потом, угрюмо отвернувшись: — Папа сказал, ты… опять станешь такая же, если не будешь лежать в постели.
— Папа ей сказал!.. Твоей Аннамэй придется долго тебя ждать, голубушка. Пойди сюда и принимайся за дела. Слышишь? А у вас прощенья просим, миссис Крикши, и большое вам спасибо за всю вашу помощь, только я теперь сама свою работу буду делать.
