— Вик, — сказал я первые слова с тех пор, как увидел её. — Люди зовут меня Виктор.
Она стянула перчатку и ладонью закрыла мне рот. Я не стал целовать её, волки не знают такой ласки. Я просто шагнул к ней и сомкнул объятья, а потом прижал к себе. Крепко, так крепко, как только мог. И мышцы мои налились силой, и жаркое дыхание вырвалось изо рта, и весь спектр цветов обрушился на меня. И запахи превратились в цвета, я видел, как изумрудом пахнет хвоя, и жемчугом пахнет снег. И я видел её запах — дурманящий, приторно-сладкий, вожделенный и манящий запах крови. И мы оторвались друг от друга и заскользили между деревьев, сначала медленно, а потом всё убыстряя и убыстряя бег. Мы мчались, летели, неслись, вперёд и вперёд, и вбирали в себя лес, и поглощали несущийся в морды ветер, и заходились рыком, вырывающимся из оскаленных пастей. Мы бежали весь день, и, когда, наконец, стемнело и взошла полная луна, разом остановились.
Одежда полетела прочь, и мы набросились друг на друга. Мы не занимались любовью, терианам это чувство неведомо. Мы яростно спаривались, катаясь на снегу, рыча и захлёбываясь в накатывающих на нас волнах вожделения. И так продолжалось почти всю ночь. Рассвет застал нас обнаженными и лежащими на снегу в объятиях друг друга. Нам не было холодно, но мы порядком обессилили и испытывали жуткое чувство голода. Наскоро одевшись, я набрал хворосту, разжёг костёр, растопил в котелке снег, и пока закипала вода, мы прикончили все запасы съестного, что взяли с собой. Потом я насыпал заварку, разлил кипяток по кружкам, и, прихлёбывая обжигающий чай, мы, наконец, разговорились.
Её звали Мила, полное имя было Эмилия, а зверя, что жил в ней, она звала Эми. Миле было двадцать шесть лет, на два года меньше, чем мне. Только теперь я обратил внимание на то, что она в полном смысле слова красивая девушка, изящная брюнетка, с огромными, цвета чёрного бархата, глазами на нежном, идеальной формы лице. Мы говорили и говорили, она рассказывала о своём детстве, потом о юности. О том, как впервые почувствовала в себе зверя. Как жутко ей было от непонимания того, что с ней происходит. Как зверь затихал в ней и таился месяцами, чтобы потом внезапно вырваться наружу в приступе необузданного отчаяния или гнева.
А потом мы с Эми мчались назад, и нам не надо было думать, каким путём бежать, териане знают это чутьём, и на уровне подсознания запоминают местность в мельчайших деталях.
Мы сели на вечерний поезд. Сейчас мы вели себя как обычные люди. Мы держались за руки и смотрели друг на друга, а я всё откладывал и откладывал то, что хотел и должен был сказать. Я сказал это, когда электричка уже приближалась к городу. Сказал то, что говорят друг другу люди. Что хочу, чтобы мы были вместе. С этого дня, всегда и до самой смерти.
