– Мариечка, расскажи, как ты училась.
Мария притулилась к спинке кровати, обняла Изочку, и внешний шум словно отдалился.
– Многим в жизни я, доча, обязана отцу Алексию, священнику из поселка Векшняй на севере Литвы. Батюшка приезжал проводить службы в нашем клайпедском приходе и однажды увез меня в Вильно, город недалеко от Белоруссии. В древности Вильно был стольным градом литовского короля Гедиминаса, а во время моей учебы принадлежал Польше. Незадолго до войны Советский Союз возвратил его Литве, и город стали называть по-старому, по-литовски, – Вильнюсом. В Вильно я поступила в школу при русской гимназии, затем училась в ней самой. Директриса у нас была строгая. Утром мы сообща молились в зале, но сперва она осматривала нас и, если замечала у кого-нибудь нечистый воротничок, отправляла пришивать новый. Не было, кажется, никого, кому бы ни разу не попало.
– И тебе?!
– Да, однажды ожидалось какое-то знаменательное событие, и мне досталось за то, что вместо белых лент я вплела в косы темные. Одевались мы в заказную школьную форму, ее покупали родители учеников и Русское общество. Оно же платило и за мое обучение.
– Как это – платило?
– Учеба тогда была платной, Изочка, а Русское общество содержало многих сирот и помогало им получить образование. Общество старалось сохранить для нас русскую культуру и русскую православную веру. Оно настояло на том, чтобы преподавание велось на русском языке. Историю России мы изучали по старым учебникам, хотя в действительности Россия изменилась абсолютно… бесповоротно. Ностальгия старших казалась нам странной, грустной, так же странно и грустно было то, что мы всей душой любили совершенно незнакомую нам родину. Мы, конечно, догадывались о преображенной России. Нет, не догадывались, – мы знали! И хотели знать больше.
– О том, что у нас школы бесплатные?
– Ну да, – Мария рассеянно пригладила ладонью растрепанные Изочкины волосы. – Но и в Советском Союзе бесплатна только начальная школа, доча. За твое обучение в старших классах и институте, если в будущем ты куда-нибудь поступишь, мне придется платить[63].
– А о чем ты узнала здесь?
Мария задумалась.
– Например о том, что в советских учебниках литературы нет ни Достоевского, ни Бунина, ни Блока. Нет произведений лучших зарубежных авторов, давно переведенных на русский язык. Что учебники истории совсем другие, и Закону Божьему детей не учат, потому что в этой стране нет… Христа…
– Ему тут все равно негде жить, – резонно заметила Изочка. – Старая церковь, которая у базара, давно уже стала библиотекой, и крестики носить нельзя. Татьяна Константиновна увидела крестик у Нины Гороховой и велела снять. Сказала, что стыдно октябренку верить в Бога и что только невежественные люди Ему молятся. Если Нина не выбросит крестик, ее на будущий год не примут в пионеры… Мариечка, а ты вежественная?
