Соседи накрыли во «всехной» кухне общий стол. Изочка в жизни не видела такого изобилия! В центре стола, возле усеянных ватным снегом елочных веток в банке, возвышались кувшин с брусничным соком, бутылки с вином и шампанским. А вокруг толпились всевозможные блюда и закуски – так же густо, как люди перед трибуной на Первомае.
– Пирожки, рыбный пирог, винегрет, жареные караси, строганина, – взахлеб считала Изочка, – мамины рыжики, картошка с луком, омулевые брюшки, ветчина… уф-ф!
Американский чай в красивых коробках и ветчину продавали перед праздником в киоске рыбтреста по какому-то распределению. Похожая на туго спрессованную свиную тушенку, она была помещена в жестяные банки с прижатым к крышке колечком: дернешь его, и крышка открывается.
– Ой-ей, как буржуи обожремся в пост, Осподи прости, – с осуждающей радостью сказала тетя Матрена и, сложив пальцы щепотью, покрестила себя и еду.
– Садитесь, садитесь, еще старый год проводить надо, – торопила Наталья Фридриховна.
Изочка заранее прокрутила пятикопеечной монетой дырочку в мохнатом инее окна – подсмотреть, как ускачет на олене Старый год и подоспеет Новый: «Год сдан!» – «Год принят!»
Радиоприемник допоздна болтал чьим-то противным мужским голосом, а лишь раздался бой курантов, Семен Николаевич выстрелил в потолок пробкой шампанского, и соседи, подставив стаканы под шипучий фонтан, дружным стуком и криком встретили свежеявленное время:
– С праздником, товарищи!
– С Новым годом!
– Ура-а-а-а-а!
Изочка бросилась к окну, приставила палец к закуржавевшей дырочке. Прижалась лицом – на улице темень, про такую страшновато говорят: «Хоть глаз выколи». Расстроилась, что не успела разглядеть оленей и годовую эстафету, но скоро забыла о них. В душе царило недоверчивое ликование: Мария не прогнала спать!
Взрослые закусывали горькое и красное вино, хохотали над анекдотами Петра Яковлевича. Изочка тоже веселилась – забавно было наблюдать, как трясется от сдерживаемого смеха клинышек его козлиной бородки. Потом густым хором пели могучие песни о Стеньке Разине, казаке с Дона и бродяге из Забайкалья, плясали в коридоре под тети-Матренины частушки и кружились парами под дяди-Пашин патефон…
Народ только-только разгулялся, когда сытые до одышки Мария с Изочкой пожелали всем спокойной ночи. Мария потушила верхний свет и зажгла ночник, но не спешила ложиться, села на кровать в одежде, о чем-то думая. Спать не хотелось, за дверью раздавались призывные взрывы смеха и музыка. Взбудораженная праздничными событиями, Изочка прильнула к маминому теплому боку, дерзнула попросить:
