После второго бокала пива сержант совершенно раскрепостился. Лантье был удивлен, что он так смекалист и информирован. Он подозревал, что жандарму есть что поведать, но чтобы такое…
– Бедной женщине, – продолжал Габар, – не удалось попользоваться наследством. Отдала Богу душу аккурат после эпидемии, и ее старшая дочка тоже. Осталась эта Валентина, которая, сдается мне, как две капли воды похожа на отца и такая же сумасшедшая, как он.
– Однако с виду не скажешь.
Произнося эти слова, Лантье вдруг вспомнил твердый взгляд девушки и то, как она говорила о войне.
– Она хитрюга. Ее приняла к себе тетка со стороны матери, сущая дикарка, которая поселилась в Богом забытом уголке, подальше от людей. Должно быть, обучила ее всем своим колдовским штучкам.
– Может, вам известно, почему Морлак не вернулся к ней после войны?
Жандарм пожал плечами:
– Разве мы можем догадаться, что творится у таких в голове! Видать, поссорились.
– Она встретила кого-то другого?
– Говорю же вам: у нее там то и дело появляются какие-то люди. Эти революционеры часто используют ее дом как укрытие для тех, у кого проблемы с законом. А насчет того, крутила ли она с кем-то из них шуры-муры, сказать вам ничего не могу.
Уже совсем стемнело. Официант зажег масляные лампы вокруг столиков и два газовых фонаря по сторонам кафе. Лантье посмотрел на часы. Пора было возвращаться в гостиницу, если он надеется получить ужин.
– Сержант, вы не могли бы помочь мне кое в чем?
Габар вдруг вспомнил, кто его собеседник. Он выпрямился и громко отчеканил:
– Да, господин следователь!
– В таком случае постарайтесь узнать, видел ли Морлак своего сына после того, как вернулся.
– Это не так-то просто.
– Я рассчитываю на вас. Если что-то узнаете, приходите ко мне, когда сможете.
Лантье оставил на столике несколько монет и поднялся. Жандарм хотел по-военному отдать честь, но следователь пожал ему руку.
По дороге в гостиницу, когда стихали порывы ветра, Лантье несколько раз казалось, что он слышит собачий лай. Но доносился он слабо и прерывисто.
Валентина не хотела входить. Она стояла у дверей гостиницы. Лантье, который окончательно просыпался лишь после первой чашки кофе, узнал ее издали. Он не был готов к ее визиту, во всяком случае, не назавтра спозаранок. Но она, похоже, думала об этом всю ночь, не сомкнув глаз, и теперь стояла здесь с твердым выражением лица: решение было принято.
– Валентина, добрый день, – сказал Лантье, выходя на крыльцо. – Прошу вас. Давайте выпьем кофе.
