В квартале, где жили кабальеро, началась суета. Из домов выносили старое оружие, жены и домочадцы надевали на кабальеро шлемы, латы, стальные набедренники и нарукавники, прислуга оттирала песком заржавленные мечи, дети собирали груды камней, чтобы с городской стены осыпать ими осаждающих.
Не прошло и десяти минут, как на площади появился сам сеньор Гонзало Пизарро — краса и гордость города Трухильо. Это был человек лет сорока, небольшого роста, коренастый, гибкий, как кошка, с решительным, суровым лицом. С восемнадцати лет поступив в солдаты, он исколесил Испанию, Францию и Италию, и не было, кажется, ни одного короля или герцога, которому он не предлагал бы своих услуг, я ни одного места, где бы он не сражался. О его храбрости и жестокости ходили легенды. Рассказывали, что сам чорт бежал сломя голову, как только видел его щит, украшенный фамильным гербом. Там, где появлялся Гонзало Пизарро, чорту уже было нечего делать. А приходскому священнику Пизарро рассказывал на исповеди такие истории, что бедного старика потом весь вечер трясло, как в лихорадке.
При виде прославленного воина жители сразу приободрились. К Пизарро сбегались вооруженные ремесленники, кабальеро и купцы. Он быстро разделил их на отряды и каждому отряду поручил защиту отдельных участков городской стены. Себе он подобрал человек двадцать наиболее храбрых и опытных, чтобы оборонять с ними самый опасный пункт — городские ворота.
Пизарро отдавал направо и налево отрывистые приказания:
— Подтаскивайте к стенам камни! Варите смолу! Не забудьте припасти кипяток! Очистите городскую площадь!
Бросились сносить ларьки и палатки, чтобы ничто не мешало передвижению отрядов. Побежали к бочке и начали откатывать ее в сторону. Но бочка оказалась необыкновенно тяжелой и, несмотря на все усилия, не двигалась с места.
— Да в ней люди! — вдруг крикнул кто-то.
Приказав своему отряду итти к воротам, Пизарро быстро подошел к группе копошившихся около бочки людей.
— В бочке люди? — взревел он. — Это, наверное, шпионы графа Рибаса. Вытащить их и повесить!
Кожаный кошель сразу вывалился изо рта дона Бартоломео.
— Проклинаю, проклинаю! — раздался из бочки его грозный бас. — Кто коснется служителей церкви, да будет, анафема, проклят!
Не успел тощий монашек произнести «аминь», как и он и его начальник очутились уже на вольном воздухе, лицом к лицу с Гонзало Пизарро.
— А, вот это что за птицы! — воскликнул Пизарро, и глаза его загорелись насмешливым огоньком. — С индульгенциями приехали? Впрочем, кто вас знает — не то вы монахи, не то вы шпионы. Святые отцы по бочкам не прячутся. Арестовать их и отвести в ратушу!
