Жалкие ловушки, которыми он пытался обороняться от ящеров, никогда не работали так, как надо. Рептилии день ото дня становились все смелее и нахальнее, ловко минуя утыканные кольями ловчие ямы, стальные силки или клетки, которые должны были ловить их благодаря очень «умному» механизму из шестеренок и рычагов. Нату, видите ли, захотелось поиграть в изобретателя… что ж, теперь он за это расплачивается.
— Хныы… хны… — снова заскулила Нюша, охваченная ужасом.
Инстинкт безошибочно предупреждал ее, что опасность близко. Как собака, она улавливала едва заметные звуки и запахи задолго до того, как они становились доступны слуху или обонянию обычного человека.
— Мне нужно отойти, — медленно и внятно объяснил ей юноша. — Оставайся здесь. Нужно снова разжечь огонь. Понимаешь, что я говорю?
Нюша бросила на него тоскливый взгляд и уцепилась за его ноги, чтобы не дать ему покинуть торфяную хижину. Ей было страшно оставаться одной, и тут ее было легко понять. За последние пять дней на ее глазах погибли все члены ее клана, которых хватали и пожирали те длинные ползучие тени, появляющиеся из болота.
Нат вышел наружу, втянув голову в плечи, — весь напрягшийся, готовый к бою. Костер превратился в кучку обугленных головешек. Нату пришлось потратить немало усилий, чтобы разжечь его снова. Ящеров не было видно, но он чувствовал, что они где-то рядом. Окраской они ничуть не отличались от окружающей тины, и стоило им прижаться к земле, как они тут же пропадали в неровностях рельефа.
С гарпуном в руках он сделал три осторожных шага по застывшей грязи. Прежде чем тронуться дальше, он потыкал зеленоватую корку концом своего орудия — стоило убедиться, что глиняный «лед» выдержит его вес. Это было необходимой мерой, ведь под тонкой сухой коркой струилась жидкая грязь, способная немедленно поглотить любого, сделавшего неосторожный шаг.
Внезапно он заметил слева движение какой-то тени и застыл, воздев копье. С бьющимся сердцем он затаил дыхание, готовясь к атаке, но тварь, видно, почувствовала его отчаянную решимость и предпочла не покидать засады, распластавшись по земле, будто нарисованная.
Юноша чуть расслабился. У него были черные длинные волосы, клочковатая бородка, и он не носил иной одежды, кроме скрывающего его мужское достоинство чехла из ящериной кожи. Когда-то в прошлом у него была настоящая, цивилизованная одежда, и он жил в настоящем доме, но все это он покинул, когда решил стать свободным жителем равнины и принял образ жизни примитивных племен.
