Л. Н. Мартынов вспоминает отца и в других произведениях, например, в «Воздушных фрегатах» (М., 1974), «Чертах сходства» (М., 1982). Он посвятил ему стихи («Золотой запас», М., 1981):
У меня
Был друг Вивиан,
Он мечтою был обуян
Сделать этот мир восхитительным.
Я дружил с Вивианом Итиным…
Мне Леонид Николаевич рассказывал, что, приезжая из Омска по редакционным делам, он часто останавливался в нашем маленьком домике по ул. Горького, 48 в Новосибирске. Так как по тем трудным временам мама не всегда была рада постояльцам, Леонид залезал к отцу в комнату через окно. Похожая ситуация описана Вивианом Азарьевичем в «Стране будущего» (Сибирские огни, 1929, № 1), где Тимофей влезает в окно к капитану Шимкову.
Об отце написали воспоминания и другие сибирские писатели — А. Л. Коптелов, E. Н. Пермитин. В «Поэме о лесах» E. Н. Пермитин рассказывает о литературных кружках для начинающих писателей Сибири, которыми руководили В. Я. Зазубрин и В. А. Итин. Он даже записал определение искусства, которое дал Вивиан Азарьевич на одном из занятий: «Искусство не есть наслаждение, утешение или забава: искусство — орган жизни человечества, переводящий разумное сознание людей в чувство» (Роман-газета, 1970, № 19, стр. 41).
E. Н. Пермитин очень красочно представил выступление В. А. Итина о сибирских поэтах: «Как и Зазубрин, Итин был тоже в черном, но не в обычном костюме, а в отлично сшитом смокинге, в белоснежной крахмальной манишке с высоким, подпиравшим шею воротником, с широкими манжетами и сверкающими в них золотыми запонками. Среднего роста, тонкий, стройный, тщательно выбритый и гладко причесанный на английский манер.
У него большие темные, в густых ресницах, скорбные глаза. Тонкое, умное лицо его всегда сосредоточенно. Итин редко улыбается и улыбается только одними губами, но и во время улыбки лицо его остается задумчиво-грустным, погруженным в самого себя, занятым какой-то одной мучительно-неразрешимой мыслью.
Лидия Сейфуллина прозвала его Спящим царевичем. Но теперь в своем смокинге он выглядел несколько иным, чуточку торжественным и даже взволнованным…» (стр. 42–43).
Хотя Е. И. Пермитин и описал отца, как «аристократа», жили мы предельно скромно. Правда, сохранилась студенческая фотография Вивиана в смокинге. В домике на ул. Горького (одноэтажном, деревянном) у отца была маленькая отдельная комнатка с самым необходимым: письменным столом, полкой с книгами, узкой железной кроватью.
