Открытие Риэля - Вивиан Азарьевич Итин

Тюрьма была переполнена. В одиночки запирали по нескольку человек. В самой тесной клетке третьего этажа, где в коридорах дежурил военный караул, жили двое. Один был молод, другой казался стариком, но путь, отделявший юношу от смерти, был короче.

Он был пойман с оружием в руках. Старик, когда-то известный врач, тоже обвинялся в большевизме, но в то время играли в законность и демократию, необходимо было разыскать какое-нибудь «государственное преступление», чтобы его повесить. Поэтому в его прошлом упорно рылась следственная комиссия.

Молодой человек стоял, прижав лицо к решетке. Сквозь летний северный сумрак чернели хвойные горы. Внизу стремилась мощная река. Он верил в теории, по которым человек, когда умирал, был мертв, но громадный оптимизм его молодости не допускал смерти. Расстрел представлялся ему звуковым взрывом, виселица — радужными кругами в глазах. Он видел.

Беззвучно вздымались ровные волны. Он лежал на корме, разбитый дневной работой, но ему было хорошо от выпитого вина. Рядом двое китайцев, таких же носильщиков, ссорились из-за украденной рыбы. Он смотрел на живой путь луны в океане, на отражения разноцветных огней гавани, отелей, кабаков…

Врач, читавший у восковой свечи, приподнялся.

— Страна Гонгури[1]? — сказал он. — Я прочел это в твоей тетрадке, Гелий[2]. Здесь, кажется, больше поэзии, чем географии.

Он взял рукопись.

— Так писали, когда я жил в Петербурге, — сказал Гелий. — Скучные вирши.

Тень Гелия задвигалась на переплетах решетки. Грохнул тяжелый выстрел. Рикошет пули взвыл в одиночке и вдруг затих, щелкнул в углу.

Гелий спрыгнул с нар, подошел к свету.

— Я просил тебя, — сказал врач, немного задыхаясь. — Вчера поставили казачий караул.

— Что ж, доктор, неожиданно лучше… Впрочем… — Гелий быстро вскинул голову: — Ты хотел спросить меня? Гонгури… Да, сейчас, пожалуй, пора заняться самыми индивидуальными переживаниями.