Он мордовал разом пятерых. Раскидывал нападавших, как котят, навешивал таких люлей, что смотреть было страшно. Бойцы дрались как тигры – заподозренных в поддавках или симуляции Першерон метелил втрое дольше и изощренней. Зато атакующие, оказывающие достойное сопротивление, могли рассчитывать на быстрый и милосердный нокаут или на окончание боя через три минуты. Кстати, продержавшимся против него три минуты штрафникам Першерон давал увольнение.
Один на один против ротного мог выстоять только Коля Гэсээн. Прапорщик Петренко – невысокий, кругленький, как мячик, и такой же прыгучий, несмотря на свои девяносто кило. Их поединки казались схваткой кубика Рубика (непредсказуемо меняющего свою угловатую геометрию майора) и теннисного шарика (оказывающегося сразу везде прапорщика). Бойцы вечерами спорили, кто круче, Петренко или Першерон. Выглядели они при этом как второклашки, рассуждающие, кто сильнее, боксер или каратист. Зрительские симпатии обычно доставались ротному. Но это была не столько оценка его боевого мастерства, сколько признание его адекватности. Трижды контуженный Петренко непредсказуемостью пугал даже спецназовцев.
Да и вообще, что можно думать о человеке, который при первом знакомстве представляется: «Гэсээн Петренко. Прапорщик. Но деруся – как майор!»
…На боевом выезде Гэсээн попал в штаб дивизии, утомив Першерона своими геройствами. Сначала он снял часовых. Своих. Службу которых надумал проверить как помощник дежурного по части. Во втором часу ночи он отправился обходить посты. От часового к часовому нужно было идти по окопу. В кромешной тьме. Разве что иногда месяц выглядывал из облаков, и слегка серело. Коля дошел до первого поста и нашел бойца спящим в щели. На втором – то же. И на третьем. К четвертому (всего постов было восемь) Гэсээн не пошел. Вернулся в дежурку, накрутил по проводу начкара и сообщил, что у того сняли трех часовых, и скорее всего, полк уже уничтожен, но на всякий случай – тревога. Начкар от такой предъявы попутал. Настоящую тревогу так не объявляют, а уж учебную – тем более. Тем не менее он поднял смену, проверил посты и обнаружил, что у трех часовых исчезли магазины.
Магазины обнаружились у Гэсээна, который брызгал слюной на комбата, чьи бойцы спали на посту. «Ты, гля, не знаешь, гля, как твой караул стоит. А нас, гля, могли в ножи взять…» Забрав магазины, комбат, целый «подпол», багровый от стыда и гнева, ушел казнить «залетных» подчиненных. Но черт дернул его обмолвиться кому-то, что «чокнутый Гэсээн впустую бузит». Дескать, Коля по окопу прошел, вот его и не услышали. А кабы пер со стороны «зеленки» через колючку и мины – сработала бы сигналка, и по-тихому бы не вышло.
