…После Нового года мы часто дежурили вместе. Без совпадений и мистики. Вписывая подчиненных в «простыню» графика полковых нарядов, мой ротный специально ставил меня помдежем к Измирскому. Настоящий командир всегда знает, чем дышит личный состав, а ротный еще и обладал специфичным чувством юмора:
– «Пиджак» «чувака» видит издалека! – намекал ротный на мое ущербное гражданское прошлое и на сомнительную «военность» военного дирижера Измирского. – Смотри, гармонист, опозоришь меня перед лабухом, буду тебя помдежем к Громозеке ставить.
Громозекой звали дурковатого майора из артдивизиона. На его дежурствах постоянно случались ЧП по причине неумной Громозекиной принципиальности. То он, прикопавшись к наряду по кухне, задерживал обед и ломал сложный, но отлаженный распорядок жизни полка. То выявлял какой-то пустячный непорядок и раздувал его до ЧП на полста рапортов. То докладывал в дивизию о самовольной отлучке бойца, который на десять минут опаздывал из увольнения. Помдежами к Громозеке ротные и комбаты любили вписывать проштрафившихся подчиненных. Он это знал и, заступая дежурным по полку, своих помощников называл «штрафничками». Я с Громозекой дежурил трижды и всегда к концу наряда хотел его разорвать. После такого наряд с Измирским был истинным санаторием.
– Я – ваш импресарио, – усмехался ротный. – Когда отчисления пойдут, а, дуэт?
– Старший лейтенант Фомин, покиньте дежурное помещение! – командовал Измирский, после чего другим – «гражданским» – голосом добавлял: – Программа «По вашим заявкам» начнется в час ночи.
* * *
…Час ночи – самая славная пора наряда. К этому времени ответственный по полку сваливает домой или засыпает на диванчике в штабе. Уходит в казарму наряд по столовой. Даже вечно копошащаяся авторота засыпает.
Идеальный час для совместного музицирования на фоне дежурки. Я с губной гармошкой. Измирский со стаканом, расческой, телефонами вместо барабанов, имитирующий и трубу, и саксофон, и кошачью свадьбу. Плюс акустика огромного пустого вестибюля. Благодать.
У нас появились почитатели. Несколько раз забредал даже прослышавший о «спевках» Зингер.
Предупрежденные посыльным о приближении полковника, мы успевали чинно сесть перед пультом. Но «вождь краснорожих» (это было подпольное погоняло рыжего и моментально багровеющего во гневе Зингера), выслушав доклад Измирского, садился на табуретку, наливал чаю из котелка и шевелил усами:
– Ну начинайте, что ли, концерт «Для тех, кто так и не заснул».
