И тут, должен отметить, Мерриэтт показал себя в неприглядном свете. Он видел, как обвиняют невиновного, но не сделал никаких попыток оправдать его. Наоборот, настойчиво твердил мне о своей убежденности в том, что Давенант виновен. Но не будем слишком сурово судить его – возможно, он собирался и до сих пор собирается выступить с разоблачением, если Давенанта признают виновным. А между тем у нас есть еще одно свидетельство, смысл которого теперь мне понятен, хотя оно долго не давало нам покоя. Помните то, что мы назвали «списком из прачечной» – те слова, которые увидели на обороте неподписанного письма?
– А как же! И что?
– Так вот, этот список – он же не относился к шифрованному письму, верно?
– Скорее всего, нет. Конечно, с уверенностью сказать нельзя, но впечатление создавалось именно такое.
– В таком случае нам, как мне кажется, предстоит выбрать одно из двух предположений. Согласно первому, этот лист бумаги – в любом случае это всего лишь половина листа – был чистым, пока на нем не написали шифровку. Затем лист попал к Бразерхуду, а Бразерхуду понадобилось быстро нацарапать список, он поискал бумагу, нашел этот лист и воспользовался им.
– Вот и я так полагал.
– Получается, усмотреть какой-то особый смысл в этом списке непросто, так? Это явно не почерк Бразерхуда, но если он писал в поезде, его почерк вполне мог измениться до неузнаваемости.
– А второе предположение?
– Ну как же? Просто обратное первому. То есть список, каким бы ни был его смысл, записали на этом листе бумаги первым. Затем убийца, собираясь отослать Бразерхуду зашифрованное сообщение, взял первый попавшийся листок, не заметив, что на его обороте уже написаны карандашом четыре слова.
– Да, это вполне возможно.
– Так неужели же вы не понимаете, что в этом случае список приобретает огромное значение? Потому что он написан рукой убийцы, а не Бразерхуда, и может раскрыть нам некие черты характера того, кто совершил убийство.
– Туманная будет подсказка. Насколько я помню, в нем говорилось про «носки, жилет, ветчину и банки».
– Да, но вы дослушайте: помните, я расспрашивал о том, как именно были записаны эти слова – у самого края бумаги, до того, как лист разорвали пополам, или после? Так вот, лично я считал, что на нем были записаны только части слов, а другие половины, возможно, с более значительными записями, оказались утраченными, когда лист разорвали.
– И вы восстановили эти слова полностью?
– Думаю, да. Сейчас я запишу их для вас.
