– Я слышал, что она вернулась, – не отрывая глаз от Тилли, сказал Уильям. – Она очень красива.
Гертруда опять дернула его за рукав. Он повернулся к своей пухлой, кареглазой подружке. Нос и веки у нее опухли от слез, мордашка обгорела под солнцем.
В тот вечер Гертруда полулежала на заднем сиденье машины, раздвинув колени. Руки Уильяма шарили у нее под юбкой, губы прижимались к губам, он жарко сопел. Гертруда вдруг резко отвернула лицо и сказала:
– Пора заняться делом.
– О да! – вскрикнул Уильям и бросился расстегивать ширинку.
– Нет! – Гертруда оттолкнула его.
Она стала отбиваться, размахивая руками в темноте, все еще ощущая на себе мокрые губы Уильяма, который неуклюже целовал ей шею. Гертруда выскользнула из-под него и была такова. Уильям остался в родительском автомобиле, потный, с набухшим членом и сбитым дыханием. Почесав затылок, он поправил галстук и вздохнул.
Уильям поехал в привокзальный отель, но там было темно и тихо. Заметив мягкий желтый свет в окошке на вершине холма, Уильям зачем-то поехал в ту сторону и остановился у подножия, чтобы выкурить сигарету. Мона говорила, что девчонка Даннедж, видимо, много поездила по миру и теперь выводит мисс Димм из себя, спрашивая в библиотеке какие-то странные книжки. По словам Рут Димм, она даже получает иностранную почту: каждый месяц ей приходит французская газета.
Уильям поехал домой. Мать ждала его у окна.
– Что ты творишь? – простонала она.
– Почему бы и нет?
– Ты не можешь жениться на этой уродливой корове!
– Могу, если захочу, – вздернул подбородок Уильям.
– Тебя окрутили, и не надо много ума, чтобы понять, каким образом! – гневно воскликнула Элсбет, глядя на единственного сына.
– Я хочу жить своей жизнью, хочу иметь будущее! – закричал Уильям высоко, резко.
– У тебя есть жизнь!
– Только не моя!
Грохоча каблуками, Уильям направился в свою комнату.
– Не-е-ет! – завыла миссис Бомонт.
Уильям оглянулся:
– Либо она, либо Тилли Даннедж.
Элсбет рухнула в кресло. Проходя мимо комнаты Моны, Уильям крикнул:
– Тебе тоже пора кого-нибудь себе подыскать, сестренка!
Рука Моны замерла во влажной промежности, она испуганно закусила уголок простыни.
На следующий день Уильям отправился к Элвину Пратту, и к вечеру все было решено. И пускай Уильям женится на неровне, зато он поставил мать на место.
