– О, да, если учесть, что в доме полно слуг, то ее жизнь просто невыносимо трудна, – проговорил Роберт с изрядной долей иронии. Лора улыбнулась, посмотрела на мужа, спросила:
– Ты что-то хочешь сказать, милый?
– Да, – он закашлялся. – Мы хотели обсудить завещание. Думаю, сейчас, когда все в сборе, для этого самое подходящее время.
– Нужно позвать Робин, – сказала средняя дочь Рахиль и побежала за сестрой.
Они обе вошли и встали у двери, скрестив на груди руки. Роберт расхохотался:
– Вы похожи на каменных идолов с острова Пасхи.
– До Пасхи еще далеко, – сказала Рахиль, не поняв его юмора.
Она не была расположена к шуткам, Роберт ее раздражал. Да и разве можно веселиться, когда решается вопрос о наследстве, от которого зависит их жизнь, их судьба. Ей не хотелось, чтобы все состояние родителей досталось этому негодному Роберту, которого отец выгнал из дома. Поделить деньги на всех было бы тоже неверно. Рахиль считала, что им с сестрой должно достаться три части, а четвертую пусть делят между собой мужчины. Мать она в расчет не брала. Она знала, что ей недолго осталось жить в этом доме. Она ее жалела, но не знала, как облегчить ее страдания, поэтому старалась не докучать ей. Она навещала мать лишь тогда, когда сама того хотела. Вначале их встречи были частыми, а потом сократились до двух раз в месяц. Но и этого для Рахили было много. Она не знала, о чем говорить с больной женщиной. Ей – двадцатилетней девушке – было не интересно обсуждать то, что занимало ее умирающую мать. Одного хотелось ей: поскорей бы все закончилось. Поскорей.
Каждое утро Рахиль говорила себе:
– Вот-вот-вот и это произойдет.
Но каждый новый день приносил ей разочарование. А тут еще так некстати приехал братец. Его приезд оживил умирающую, отодвинул страшное событие на неизвестный срок. И отец занес над головами детей Дамоклов меч, решив поговорить о наследстве.
– Мы слушаем тебя, папа, – сказала Робин. – Говори. Ты здесь главный, – она метнула огненный взгляд на Роберта. Тот усмехнулся, подумал:
– Мне жаль тебя, детка. Ты так запуталась в собственной злости, что навряд ли сможешь выбраться. Я попытаюсь тебе помочь. Хотя чувствую, что мои попытки обречены на провал.
– Итак, дети мои, хочу сказать вам, что по семейной традиции, которая ведет свое летоисчисление с давних-давних времен, все наше состояние передается старшему ребенку в семье, – проговорил глава семейства, поднявшись. – Значит, все наше состояние наследует Роберт по праву первородства. Но… – он закашлялся.
