«Ты молодец, Браз Кубас, ты поступил прекрасно. Этот воздух не просто чист: он благоухает ароматом райских садов. Хочешь посмотреть на свой поступок, Браз Кубас?»
Добрая дама поднесла к моим глазам зеркало, и я увидел в нем четкое отражение вчерашней золотой монеты. Но что это? Блестящий желтый кружок стал двоиться, троиться, вот их уже десять, двадцать, нет — пятьдесят; я видел проценты, выгоду, которую должен был принести мне в жизни и после смерти мой благородный поступок. Меня укачивали сладостные волны самодовольства, я любовался своим великодушием, любовался собой, мне казалось, что я добр, а может быть, даже велик. Благодаря одной-единственной монетке! Что значит немножко больше повальсировать накануне.
Так я, Браз Кубас, сделал открытие — я открыл закон взаимодействия окон; я установил, что во имя сохранения нравственного равновесия следует, затворив одно окно, немедленно растворить другое, ибо наша совесть нуждается в непрестанном проветривании. Да ты не слушаешь меня, читатель; тебе хочется чего-нибудь попроще и позанятнее, эдакий необыкновенный, таинственный предмет. Таинственный предмет? Получай таинственный предмет.
Глава LII
ТАИНСТВЕННЫЙ ПРЕДМЕТ
Через несколько дней, направляясь в Ботафого, я споткнулся о какой-то предмет, валявшийся на песке. Вернее, не споткнулся, а пнул его ногой. Таинственный предмет был небольшим, плотно завернутым в кусок чистого полотна; на всякий случай я решил поддеть его ногой, и поддел, но он не развернулся. Решительно, таинственный предмет стоил внимания. Я оглянулся; вокруг никого не было; вдали, на самом берегу, играли дети, еще дальше рыбак возился со своими сетями; никто из них не смотрел в мою сторону. Я нагнулся, поднял таинственный предмет и пошел дальше.
Мне было немного не по себе. Кто знает, вдруг этот пакет подбросили мальчишки, желая надо мной подшутить? Я даже захотел выбросить свою находку, однако, ощупав таинственный предмет, я оставил эту мысль. Пройдя еще немного, я решил вернуться домой.
— Посмотрим, — сказал я, входя в свой кабинет.
Мгновение я колебался — мне было стыдно. Вдруг эту штуку подкинули мальчишки? Свидетелей, правда, не было, но во мне самом сидел отчаянный сорванец, который принялся бы визжать, скакать, хрюкать, ходить колесом, хохотать и свистеть, если бы в свертке оказалось полдюжины грязных носовых платков или гнилые фрукты. Но было поздно. Любопытство мое было возбуждено, как, впрочем, и любопытство читателя. Я раскрыл пакет… И увидел… нашел… сосчитал… и пересчитал не менее пяти тысяч рейсов. Не менее. Может быть, даже чуть больше. Пять тысяч золотом и ассигнациями, и все целехонькие, чистенькие — ну и находка. Я снова завернул их. Во время обеда мне почудилось, будто один слуга сделал другому какой-то знак. Уж не следят ли они за мной? Я исподволь расспросил их; нет, не следят. Пообедав, я снова заперся в кабинете, еще раз внимательно пересчитал деньги, посмеялся — отчего это я так дрожу над какими-то пятью тысячами? Я ведь богат.
