— Ты связался с Виттейкерами? — резко спросил Кристофер. Майкл кивнул.
— Еще вчера. Разговаривал мужчина, но он был очень краток.
— Джон Виттейкер?
Майкл покачал головой.
— Нет. Он сказал, что родственник. Приехал из Йорка на похороны.
Крис нахмурился.
— Так у них в семье кто-то умер? Не Брин? — отрывисто спросил он.
— Нет. Он сказал, что она слишком расстроена, чтобы разговаривать сейчас. Я спросил, не можем ли мы встретиться, чтобы еще раз все обсудить, но думаю, что позвонил в неподходящее место. Учитывая плохие новости, не стоило торопиться с этой встречей.
Крис кивнул.
— Ты правильно сделал, — тихо сказал он. — Когда в семье смерть, людям надо побыть одним. Подожди несколько недель, а потом позвони снова.
— К тому времени срок продажи истечет, и ферма автоматически станет нашей.
Крис быстро вскинул взгляд на менеджера.
— Уже? А когда были подписаны документы?
Глядя в его пронзительные, сузившиеся глаза, Майкл почувствовал беспокойство.
— Думаю, дней шесть назад. Они должны быть посланы автоматически, после того как банк сделал им последний запрос об уплате долга. Мне и в голову не пришло остановить его. Позволь, я проверю.
Он вышел и тут же вернулся.
— Я был прав, бумаги подписаны и возвращены. В течение… — он быстро сверился с документами, — в течение пяти недель собственность юридически становится нашей.
Кристофер взял у него все бумаги и внимательно просмотрел их. Внизу стояла подпись Джона Виттейкера. Она была датирована тремя днями раньше. До или после этого они потеряли кого-то из своей семьи? Холодный трепет пробежал у него по спине. Неужели он невольно стал причиной несчастья?
— Я лично займусь этим делом, — кратко уведомил он менеджера. И дождавшись, когда тот выйдет, сокрушенно вздохнул. Черт побери! Еще долго он сидел, уставившись на этот документ, который делал его законным владельцем фермы Равенхайтс, всех ее хозяйственных построек, скота и земли, но не испытывал удовлетворения. Черт побери!.. Он покачал головой, представив, как глаза той девушки сейчас взглянули бы на него.
Он ясно помнил день, когда его собственной семье пришлось покинуть дедовскую ферму в Клермонте. Это была маленькая, типично вермонтская ферма; его дед и представить себе не мог, что сын когда-то бросит ее. Но в шестидесятые годы все резко изменилось. Когда-то там можно было сносно жить, разводя молочных коров и дополняя этот доход продажей собственного яблочного сидра. А по весне, когда бежал кленовый сок, подрабатывали еще и на нем. Газ тогда стоил дешево, а еда еще дешевле. Но так длилось недолго. В шестидесятые годы много ферм в их краях пришли в полный упадок.
