– Да чтоб русский офицер, гусар, поэт и партизан и помыслить посмел о поедании себе подобных?! К тому же всего через пару часов после плотного ужина…
Серый разбойник понял, что никакие уговоры и доводы на меня не действуют, встал, отряхнулся и, поднапрягши широкую грудь, грозно зарычал. Из пасти его вырывалось душное зловоние, глаза налились кровью, и я невольно припомнил всю свою шальную жизнь, начиная от бултыхания ножками в колыбели до сего рокового момента.
Хищник бросился вперёд, шашка в руках моих блеснула тусклым лучиком, и по серой скуле протянулась алая полоса. Огромный зверь отхлынул в сторону, хрипло рассмеялся, словно рана сия лишь раззадорила пыл его, и одним прыжком кинулся мне на грудь.
Ох Матерь Божия, Пресвятая Богородица, издревле спасавшая гусарские души… как я увернулся – ума не приложу! Лишь только челюсти ужасные сомкнулись прямо над головой, едва не сняв все кудри разом. Но страху не было и в помине! В единый миг отвага прапрапрапрадеда моего горячечной волной захлестнула виски. Закрывая мирно сопящих французов (и на фига же они мне сдались!), я забыл о вежливости аристократической и, перехватя шашку на казачий манер, завертел ею, открещиваясь от четвероногого кошмара сияющим кругом стали.
Волк недовольно заворчал, но отступил, поджимая хвост. В упоении от малой победы сей я едва не потерял бдительность и предательски резким ударом когтистой лапы был отброшен в самый дальний угол! Грохнулся так, что едва спину себе не сломал, а из глаз брызнули такие искры – хорошо солома сырая была, сгорел бы, как куренок…
Гигантский зверь насмешливо показал мне язык, торжествующе взвыл и, одним прыжком достигнув жандармов, раскрыл над несчастными смердящую пасть! И вот в ту роковую минуту, страшную во всей своей необратимости, твёрдой рукою свершил я то, в чём по сей день не испытываю стыда, – из положения лёжа подхватил горящий фонарь, махом швырнув его во врага! Вроде бы чего особенного? Стекло, медный каркас да свечка, но результат вышел ошеломительный!
От удара о чугунную башку злодея стекло разлетелось вдребезги, а малюсенький огарок горящей свечи необычайно ловко закатился в огромное волчье ухо. Вой, испущенный монстром, поднял на ноги весь лагерь! Волк катался по полу, скулил, рычал, визжал, кусая собственные лапы и тряся головой в надежде вытряхнуть огарок. Из уха уже вовсю валил дым, запах палёной шерсти буквально не давал продохнуть, но я уже встал на ноги и, крепко держа оружие в руках, был готов к продолжению «банкета».
