Умолкнув, она прихлебывает чай.
— Вы никому не расскажете?
Я качаю головой. Никому.
— Хорошо, — говорит она.
Глубоко вздыхает.
— В братстве Неразрывного Каптала я новичок. А оно существует больше пятисот лет.
Добавляет, с важностью:
— Сколько существуют книги.
Ого. Лапен таки новичок? А ей ведь, наверное, лет восемьдесят.
— А как вы туда попали? — спрашиваю я.
— Магазин, — отвечает Лапен. — Я покупала там лет шесть, ой, или семь. И вот как-то рассчитываюсь за книгу — я так ясно помню тот день, — а мистер Пенумбра смотрит мне в глаза и говорит: «Розмари…» — Она похоже изображает Пенумбру. — «Розмари, за что вы так любите книги?» И я сказала: «Ну, я не знаю».
Она оживляется, почти ребячится.
— «Наверное, я люблю их за то, что они молчат, и я могу брать их в парк».
Она прищуривается.
— Он глядит на меня, ни слова не говорит. Тогда я сказала: «Ну, вообще-то я люблю книги за то, что это мои лучшие друзья». Тут он улыбнулся — у него чудная улыбка — пошел, забрался на стремянку и полез туда, в высоту, куда при мне ни разу не лазил.
Ну ясно. Я уловил.
— Он дал вам книгу из Дальнеполочников?
— Как вы сказали?
— Ой, из… ну, с тех дальних стеллажей. Зашифрованные книги.
— Это codex vitae, — поправляет Лапен, четко выговаривая слова. — Да, мистер Пенумбра дал мне одну из этих книг и ключ для расшифровки. Но он сказал, что никаких ключей, кроме этого, больше не будет. Следующий мне придется искать самой, и потом следующий.
По ее лицу пробегает легкая тень.
— Он сказал, что в непереплетенные я попаду быстро, но мне пришлось очень трудно.
Постойте-ка.
— Непереплетенные?
— Есть три ступени, — объясняет Лапен и перечисляет, разгибая тонкие пальцы. — Новичок, непереплетенный и переплетенный. Чтобы стать непереплетенным, нужно разгадать Загадку основателя. Это, вы поняли, магазин. Идешь от книге к книги, расшифровываешь каждую, ищешь ключ к следующей. Они расставлены специальным образом. Это как будто запутанная нить.
Я понимаю.
— Это и есть загадка, которую я разгадал.
Она отрывисто кивает, хмурится и отпивает чай. Потом, будто внезапно вспоминая: «А знаете, я когда-то была программистом».
Не может быть.
— Но тогда компьютеры были огромными и серыми, как слоны. О, работа это была нелегкая. Мы были первопроходцами.
Очуметь.
— А где это было?
— В «Пасифик Белл», там, на Саттер-стрит.
Она показывает пальцем в сторону городского центра.
— …еще тогда, когда телефон считался сложнейшей техникой.
Лапен усмехается и театрально хлопает ресницами.
