— Мистер Пенумбра уехал.
— А когда он вернется?
Лапен не отвечает, молча смотрит на меня, потом не спеша оборачивается к чайнику, который уже побрякивает и побулькивает на махонькой плитке. Искрящийся коктейль любопытства и ужаса пропитывает мой мозг. Пора брать быка за рога.
Я вынимаю ноутбук — вероятно, самое передовое из всех технических устройств, когда-либо пересекавших порог этой берлоги, и ставлю на стопку толстых томов, все из Дальнеполочного фонда. Новенький макбук выглядит будто растерянный пришелец, пытающийся затеряться в толпе широкоплечих землян. Я распахиваю его — светящиеся потроха пришельца наружу! — и запускаю свою визуализацию, пока Лапен идет через комнату с двумя чашками на блюдцах.
Ее взгляд падает на экран и, узнав на трехмерке магазин Пенумбры, она со стуком ставит блюдца на стол. Сцепив руки под подбородком, наклоняется к экрану и наблюдает, как обретает форму контурное лицо.
— Вы нашли его! — хрипло шепчет Лапен.
Она разворачивает на столе, освободив его от книг, широкое полотнище тонкой, почти прозрачной бумаги. Теперь моя очередь открыть рот: на бумаге интерьер магазина, вычерченный простым карандашом, и на нем тоже проведены линии, соединяющие книги на полках. Но ее схема не завершена: честно сказать, едва начата. Видно выступ подбородка, линию носа, но больше ничего. Эти черты, яркие и уверенные, окружены куделью стертых — многослойная история линий-призраков, раз за разом рисуемых и стираемых.
Давно ли, спрашиваю я, Лапен работает над своей схемой?
У нее все написано на лице. Щеки трясутся, будто она вот-вот расплачется.
— Вот почему, — говорит она, бросая взгляд на мой экран. — Вот почему мистер Пенумбра уехал. Но что вы сделали? Как у вас это вышло?
— Компьютеры, — отвечаю я. — Мощные компьютеры.
Лапен вздыхает и наконец усаживается в кресло.
— Это кошмар, — говорит она. — После стольких трудов.
— Миссис Лапен, — спрашиваю я, — а над чем вы работали? Что это все значит?
Лапен закрывает глаза и отвечает:
— Мне запрещено об этом говорить.
Одним глазом она украдкой бросает взгляд на меня. Я спокоен, смотрю приветливо и стараюсь выглядеть как можно безобиднее. Она вздыхает.
— Но вы были по душе мистеру Пенумбре. Он вас очень хвалил.
Мне не нравится, что она говорит в прошедшем времени. Лапен тянется к чашке, но не достает, так что я беру блюдце с чашкой и подаю ей.
— И так приятно об этом поговорить, — продолжает она. — После стольких лет чтения, чтения, чтения.
