— Так, говоришь, кишмишовая?
— Кишмишовка, Андрей. Один старик целый бочонок в плавни вез, а мои хлопцы перевстрели.
— Куда дел?
— Ну, понятно, в подвале сидит.
— Я за самогон спрашиваю.
— А, за самогон?.. У меня ведь больше двухсот человек, каждому по чарке, вот тебе и бочонок.
— Ну, ладно, по чарке на хлопца — это можно. Хмель поднял стопку:
— За твое здоровье, Андрей!
— За мое здоровье пить нечего, — я и без этого здоров. Давай лучше выпьем за жениха и невесту.
— Это какого же жениха?
— Да вот того, что с тобой рядом сидит.
— За це не пью! — Хмель сердито поставил стопку на стол.
— Чего так?
— Не желаю я его батька и брата к себе в родичи брать… Может быть, они за ту веревку держались, на которой мою мать повесили!..
Тимка сидел красный от стыда, низко нагнув голову. Наталка же, вспыхнув, хотела выскочить из–за стола, но, перехватив взгляд брата, осталась.
Наступило тягостное молчание. «Эх, надоела мне такая волчья жизнь!..» — подумал Тимка и исподлобья посмотрел на Семенного. Тот сочувственно улыбнулся ему, словно хотел сказать: «Не робей, брат». Тимка немного повеселел: «А он хороший… лучше Гая…» — и уже смелее глянул на Андрея. Тот подмигнул Тимке и улыбнулся. «Куда Гаю до него!» — опять подумал Тимка и, взяв ложку, — потянулся к миске с борщом.
— Ты, Тимка, ешь, а его не слушай, — кивнул Андрей на Хмеля.
— Хорошему бойцов учишь…
— Ладно уж… Горячий больно. Помни: на горячих
конях саман месят, — недовольно сказал Андрей.
Придвинув к себе глиняную миску с борщом, он положил в него сметаны и бросил стрючок красного перца.
— Гарный борщ! Настоящий украинский. И перец гарный, крепкий… Ну, Тимка, клади в борщ сметаны да берись за чарку. Ежели не можно за сватанье пить, выпьем за победу над ляхами. А, Хмель?
Хмель, все еще хмурясь, взял стопку и чокнулся с Андреем.
— А с Тимкой?
— Ну, ежели за нашу победу, то можно и с ним. Андрей взглянул на Наталку. Ее черные глаза с грустью смотрели на Тимку.
Тимка, доев борщ, взял из миски огурец и поднялся.
— Ты куда?
— Лошадей поить, Андрей Григорьевич.
— Сиди, еще ведь не кончили обедать.
— Я больше не хочу.
Вскоре из–за стола встала Наталка. Повозившись возле печи, она вышла во двор.
Андрей, хрустя огурцом, задумчиво проговорил:
— Бродит хлопец, не знает, до какого берега прибиться.
Хмель сердито отодвинул от себя пустую миску.
— Прибьется, да, видать, не к нашему.
— Ладно, побачим. А ты не вылазь в другой раз со своим нравом.
— Наживи себе сестру да тогда и сватай ее за бандита, — огрызнулся Хмель.
