— Это… кто ж тебе сказал?
— Вчера у колодезя Мотька рыжая встретилась: «С Тимкой, говорит, гуляешь, а у него вся родня в плавнях».
— Мотька? А ты верь ей больше!.. Мой батько убит, а брат со Шкуро ушел… Сам не знаю, где он. И что я людям зробил? Целый день верчусь, как чертяка, чтобы мать да братневу жену с дитем кормить…
— Не сердись, Тимка, мало ли что люди брешут. Моя батько тоже убит. Хороший у меня батько был, жаль мне его… А на рыжую Мотьку ты заглядываешься…
— Вовсе нет, откуда ты взяла?
— Вся станица знает, гулял с ней, потом бросил. Она теперь злится на меня, глаза выцарапать готова.
— Нужна она мне!
— Значит, была нужна… Меня разлюбишь… я тоже… не нужна буду.
— Зачем плачешь Наталка?
— И вовсе не плачу… очень нужно!
— Нет, плачешь. Зачем? Ведь я ее не любил и гулял–то с нею всего два вечера… Наталка!
— И слушать не хочу… Не замай меня! Не хочешь проводить, сама пойду, а ты ступай к своей рыжей.
— Наталка!..
— Отстань… Я все знаю.
— Наталка, вот честное слово, я люблю тебя, а не Мотьку. Ну, хочешь, я при ней тебе это скажу?
— Очень нужно! Пойдем, уже ночь.
— Давай сперва споем… ту, что вчера, помнишь… про васильки.
— Сам ты василек. И почему только тебя Тимкой назвали… Ты ж василек — потому глаза у тебя голубые, голубые, почти синие.
— А у тебя черные… как бархат. А сама на цыганку похожа.
— Вот уж неправда. Это учительница выдумала, а ты и рад дразниться.
— Я не дразнюсь.
— Да… знаю! Вот у тебя оспины на носу и около губ, я же не дразнюсь… И ростом ты ниже меня.
— Не ниже.
— Нет, ниже.
— Нет, не ниже. Я еще вырасту.
— Где уж!
— Вырасту, вот увидишь.
— Пусти, скаженный, задушишь!
— А ты поцелуй.
…Этим вечером ревкомовский кучер Панас Качка шел от кума немного навеселе. Проходя мимо старого ветряка, он остановился и долго слушал льющуюся над засыпающей станицей песню. Панас кивал лохматой головой в такт песне. Потом вытер рукавом чекменя мокрые от слез глаза и растроганно пробормотал: — Добре… Эх, добре спивают! И вот ведь скажи, — хлопец из себя не видный, а голос–то какой…
2
Бледнеют звезды. За плавнями начинает пылать заря. Проснулась степь. Аспидные копчики и серые шулики первыми закружились над окутанной туманом землей.
Вдоль степной речки стрелой промчалась пара чирков. Сонно выплеснулся из воды золотистый сазан и ушел на илистое дно. Болотная птица настороженно выплывает на середину спрятанных в камышах озер. Пестро–зеленые лягушки концертом встречают наступающий день.
По мягкой дороге, что вьется вдоль речки, рыжие, белолобые быки тащут телегу. Заложив руки за чубатую голову, спит в телеге, на охапке сена, молодой казачонок. Дорога свернула влево и пошла по–над глубокой поросшей терном балкой, а речка закрутилась петлей и пропала за вишняками небольшого хутора.
