— Вы правы, полковник, — проговорил Врангель.
Его собеседник продолжал авторитетным, не допускающим возражения, тоном:
— А сейчас мой совет: объедините под единым руководством разрозненные казачьи отряды, оставленные на Кубани, перебросьте на Кубань опытного генерала–казака. Кроме того, надо подорвать доверие к Советской власти, а для этого внедрите в советские учреждения своих людей. Пошлите также по станицам эмиссаров,
пусть вербуют на вашу сторону всех малоустойчивых и озлобленных чем–либо советских работников, пусть объединяют местные антибольшевистские элементы, пусть сеют среди населения полезные нам слухи и готовят почву для восстания. Денег у вас будет достаточно. Кроме того, мы пришлем военных инженеров, снаряжение, оружие…
Послышался взволнованный голос барона Врангеля, так непохожий на обычный для него тон холодной усталости:
— Я никогда не забуду, полковник, того, что великие державы делают для России. Я вновь подтверждаю все обещания, данные вам генералом Деникиным.
Поняв, что разговор заканчивается, адъютант поспешно отошел от двери кабинета.
1
Камышовые крыши казачьих хат еле проглядывают среди буйного бело–розового цветения садов. Спряталась среди них станица Старо — Минская, и если б не золоченые кресты на синих куполах белой церкви, можно было бы принять всю станицу за огромный фруктовый сад.
Через станицу идет широкая улица, заросшая по обочинам молодой травой. Вдоль тесовых заборов выстроились высокие тополя, чередуясь с белыми акациями.
На самом краю станицы, там, где переплетаются дороги, на большом кургане высится ветхий, заброшенный ветряк. Лиловые фиалки на изумрудном фоне травы делают курган по–весеннему нарядным, а старый ветряк- еще более сиротливым и заброшенным.
Апрельский вечер. Уже зажглись в небе одинокие звезды, в густых малинниках ревкомовского сада звонко защелкал соловей.
У ветряка слышатся молодые голоса.
— Мне пора, Тимка. Уже смеркается.
— Еще немного, Наталка. Хочешь, спою твою любимую песню? Слушай:
Солнце низенько, вечер близенько,
Выйди до мэнэ, мое серденько…
— Хорошо ты поешь, Тимка!
— А ты поцелуй меня за это.
— Спой еще… тогда.
— А почему не сейчас?
Послышался звонкий смех. Его приглушил звук по целуя. И опять девичий голос нежно просил:
— Проводи меня, Тимка, уже совсем темно… Я бандитов боюсь.
— Не бойся, моя ласточка. Со мной тебя ни один бандит не обидит.
— Слово такое знаешь?
— Не шуткуй… Я всурьез говорю.
— Тимка, а правда, что твой батько и брат в банде есаула Гая?
