— Спасибо большое! — пожимая руку, сказал Вадику чуть задыхающийся больной. — Вполне дееспособный. Давайте на прощание познакомимся по форме. Может быть, когда–нибудь… Кириллов Сергей Викторович! — назвался он. — Что?
— Я читал ваши книги, — пролепетал Вадик, краснея, потому что в эту минуту происходило невероятное: он стоял на мокром поле в сотне километров от Москвы и тряс руку недосягаемому, невозможно далекому академику Кириллову, о котором он столько слышал, работы которого он читал, восхищаясь его идеями и волнуясь от их красоты, — последние два года с того памятного заседания студенческого научного кружка, когда им рассказали впервые о новом направлении в медицинской генетике.
— Что читали? «Система тайн»?
— Да. И «Введение в теорию».
— Интересуетесь этой проблемой?
— Я по этой проблеме принят в ординатуру, — сказал Вадик пересохшим голосом и облизнул сухие губы.
— Встреча на далеком меридиане! — весело хмыкнул Ильичев. — Ну…
— Вот что, — прервал Кириллов, суровея, — все эти разговоры на ходу ни к чему не приводят. Вот мой телефон. — Из записной книжки он вытащил визитную карточку на английском языке с телефоном, тем секретным–рассекретным личным телефоном, который Вадик узнавал–узнавал, и не узнал. — Когда приступите к работе, свяжитесь со мной. Поговорим. Обсудим ваши планы… Есть планы? — Вадик судорожно кивнул. — Ну, до свидания, — потеплев лицом в улыбке, сказал Кириллов и еще раз пожал Вадику руку. — Позвоните мне, я запомнил вас, Андреев Вадим…
Когда машины скрылись за дальним поворотом шоссе, стих гул их моторов и тишина дождливого дня обступила Вадика, лихая волна слепого везения обдала его с ног до головы. Угловатое, с лицом Кириллова, возможное будущее вставало из тумана неопределенности, сомнений, робости — и все это пришло случайно, вдруг, подарком.
«Все, все, что сейчас, — только пауза, заминка, — думал Вадик, широко шагая по дороге. — Там, в сентябре, может начаться главное — к чему ты шел, отказываясь от соблазнов, ошибаясь в. выборе, разочаровываясь в других учителях. Там то, из–за чего тебя считали крепкозадым отличником, из–за чего ты учил второй язык и лез, лез, невзирая на щелчки, в клиники, отделения, брался за все своими руками — и узнавал. А дать шанс испробовать себя на настоящем деле тебе может только суровый — и, по отзывам упорных ребят, пробившихся все–таки через заслоны его заместителей и помощников, злой и нетерпеливый Кириллов С. В.! Только бы он выслушал тебя однажды!..»
