На взморье Кэррика. Глядишь,
То подгрызёт ячмень, как мышь,
То со двора бычка сведёт,
То лодку в щепки разобьёт.)
Ея худая рубашонка,
Как у трехлетнего ребёнка,
Была и куца и толста –
Ну, из пайслейского холста.
Не знала то старушка Гренни,
Когда она для крошки Ненни
За шиллинг – всё её добро –
Холста купила в Вильборё.
Здесь, Муза, мы должны расстаться:
Тебе ведь верно не удастся
Воспеть, как нагло стала Ненни
Теперь вывёртывать колени.
Наш Тэм стоял, как бы прикован,
Бесовской пляской очарован,
Как вдруг сам мистер Сатана
Спрыгнув с высокого окна,
Так стал кувыркаться, пострел,
Что Тэмми мой не утерпел
И крикнул: «Славно, старый Ник!»
Тут всё потухло в тот же миг.
И Мэг не сделала и шага,
Как вся бесовская ватага
За ней пустилась. Как норой
Летит, жужжа, пчелиный рой,
Как мышку кот подстерегает,
И – цап-царап: за нос хватает,
Или толпа бежит, как скоро
Заслышит крик: «держите вора!»
Так Мэг пустилась, а за ней
Ватага леших и чертей.
Ах, Тэм! ах, Тэм! попал в беду –
Поджарит чёрт тебя в аду!
И Кэт тебя уж не дождётся –
Кот вдовий чепчик шить придётся.
Мчись, Мэг, пока не упадёшь –
Ты счастье Шэнтера несёшь!
Скорей на мост, не то так к броду:
Чёрт не летает через воду.
Или тебе твой хвост не мил?
Но, ах и хвоста и след простыл.
Опередив всю чертовщину,
Ей Пенни прыгнула на спину,
И уж у самого моста –
У Мэгги не было хвоста.
Наш Тэм, от страха чуть живой,
Приехал к утру уж домой.
Но Мэгги… ах, восплачем, Муаа!
На веки сделалась кургуза.
Ну, а теперь-то не пора-ли
Нам приступить уж и к морали?
Кто любит лишнее хлебнуть,
Да к куцым юбкам заглянуть –
Смотри, чтоб с ним того ж не было,
Что с там о'шентровой кобылой.
Перевод В. Костомарова (1875)
