Затем судьи предъявили свидетелям медальон, обнаруженный служанкой в кармане платья Жюстины; и когда Элиза дрожащим голосом заявила, что опознает в нем ту самую вещь, которую она сама надела на шею ребенка за два часа до его исчезновения, в зале послышался глухой гул негодования и ужаса.
Жюстину спросили, что она может сказать в свое оправдание. Надо сказать, что пока шло разбирательство дела, лицо девушки заметно переменилось – теперь оно выражало изумление и неподдельный ужас. Возможно, она впервые осознала, насколько крепка цепь случайных улик, которая неудержимо ведет ее к приговору и гибели. С трудом сдерживая слезы, девушка собрала все свое мужество и заговорила – ясно и внятно, хотя голос ее временами и срывался.
– Видит праведный Господь, – произнесла она, – на мне нет никакой вины. Но я также понимаю, что одних моих слов мало, чтобы это доказать. Я хотела бы объяснить все факты, которые судьи считают изобличающими меня. И надеюсь, что они, хорошо зная всю мою прежнюю жизнь, истолкуют в мою пользу то, что сейчас кажется суду таким странным и подозрительным.
Затем Жюстина поведала, что, получив разрешение Элизы, провела весь вечер накануне трагедии в доме своей тетки в деревне Шен, расположенной вблизи Женевы. Возвращаясь оттуда около девяти часов, она встретила неизвестного ей человека, который спросил, не встречала ли она по пути заблудившегося ребенка, и назвал имя мальчика. Это ее поразило и встревожило, и в течение нескольких часов она искала Уильяма в окрестностях, а когда спохватилась и направилась в город, городские ворота оказались запертыми на ночь. Остаток ночи ей пришлось провести в сенном сарае неподалеку от дома крестьянина, где ее хорошо знали; однако будить хозяев среди ночи она не решилась. Тревожные мысли не давали ей уснуть, и только к утру она ненадолго забылась. Разбудили ее чьи-то тяжелые шаги, но самого человека она не успела увидеть – он уже скрылся. Когда совсем рассвело, она покинула свое убежище и опять принялась за поиски, и, если при этом оказалась поблизости от того места, где позже было обнаружено тело, это произошло совершенно случайно. Когда же проходившая мимо торговка-зеленщица обратилась к ней с вопросом, девушка и в самом деле могла показаться растерянной – но причиной этого были бессонная ночь и тревога за мальчика. О том, как оказался в ее кармане медальон с миниатюрой, она не имела представления.
– Мне известно, – продолжала Жюстина, – что эта вещь – решающая и страшная улика, но теряюсь в догадках, как она попала ко мне. Врагов у меня нет; и вряд ли кому-то могло прийти в голову погубить меня таким образом. Может быть, ее подбросил настоящий убийца? Но когда он мог бы это сделать? И если это его рук дело, зачем ему было идти на жестокое преступление, чтобы тут же расстаться с добычей? Я надеюсь только на здравый смысл и справедливость суда. Прошу лишь об одном: пусть допросят свидетелей, которые знают меня. Если же и после этого меня сочтут способной на столь жестокое злодеяние, я готова принять наказание. Но клянусь спасением души – я не знаю за собой никакой вины!
