— Чего?
— Начальник управления и Лихов приехали. Тебя спрашивают.
— Скажи — скоро буду. Что делать, знаете, вот и работайте.
Вышел Федор из дома, и горько стало на душе. Надо же было так случиться, что и мастер уехал. Подумают еще, что порядка нет: бригада не работает, бригадир пьет. «Не мы выбирали Богдана, а управление направило. Пусть они решают, как нам жить дальше».
…Линию на ровном и сухом месте они построили. Оставался участок, который шел через болото и лес. Самый трудный кусок. В последнее время что-то непонятное творилось с Яковом Казакевичем. Будто подменили парня. После работы никуда не шел, как обычно, а сразу ложился на кровать.
В чужую душу не залезешь, но понимал Федор, что есть у Якова какая-то причина. «А зачем мне все это? Что, мне больше всех надо, как говорит Третьяк, — подумал Федор. — Я такой же практикант, как и Казакевич, Макарчук, Криц. Ну, слушал внимательно Фантомаса, читал книжки… Он мастер, он получает за это деньги. Или что-то изменится в мире, если мы на день или на неделю позднее построим линию или если я буду делать то, что мне велят, и не больше».
— Ничего! — крикнул он. — Буду жить как знаю.
Старушка, которая шла ему навстречу, испугалась, перебежала на другую сторону улицы.
— Ни дня, ни ночи пьяницам нету.
В магазине много людей стояло за хлебом, но увидела Федора своими серыми глазами продавщица и, попросив соседку посмотреть за кассой, остановила его.
— Что-то не приходишь?
При солнечном ярком свете были видны морщинки около глаз, и Федору вновь, как тогда ночью, стало жаль этой женщины.
— Как жизнь? — спросил он.
— Как у графина. Не знаешь, кто за горло возьмет.
— Неужели так страшно…
— Страшно, страшно, мой миленький. Сегодня приходи, — шепнула она, руки в карманы и бегом в магазин.
Правильно, вечером он пойдет в гости к Татьяне и будет там каждый день. Красивая женщина, тепло и уютно в ее доме. Пусть живут как хотят Третьяк и Казакевич. «Моя жизнь — это моя, а не кого-нибудь другого. Да и жениться можно на Татьяне. То, что разведенка, родителям не скажу, а им главное, чтобы мне было хорошо. Брошу училище и…» Поднялось настроение у Федора, в голове слова Татьяны: «Сегодня приходи, приходи».
Небо было ясное, стоял ласковый майский день. Федор снял сапоги. Приятно было идти босиком по еще холодной земле. Над болотом пел жаворонок, и Федору показалось, будто он в родной деревне и вон там, за лозовым кустом, сейчас покажется Ясельда. Спокойно на душе, а что на линии начальники, так подождут. И вдруг вспомнил Федор слова Аполлинара Константиновича, усталое лицо Ивана Александровича, которые по-человечески говорили, видели в нем своего товарища, младшего друга. «Что-то быстро забыл все хорошее, что сделали тебе эти люди». Грустно стало Федору, будто кто-то подтолкнул его. Он забросил сапоги за плечи и побежал.
