Марта спала, укрытая по подбородок одеялом, а Альберт сидел рядом, сжимая голову руками, и ругал всех, кого мог вспомнить. Ну не может же он один быть во всем виноват! А остальные – могли.
И Тиль с Лиамом – зачем они пошли на эту рыбалку?! Кто в это время рыбачит? И Карел? Как он мог их бросить?
А Йохан? Ну ведь люди так не поступают с друзьями! Куда он там пропал?
Марта. Как ты могла заболеть?
И вдруг все оставить на него.
Альберт мог простить только Юнгу, да и то с натягом. В ее случае просто так вышло.
Да и ему, Альберту, просто очень не повезло.
– Берти, все в порядке?
Марта открыла глаза и взяла его за руку. Альберт тут же к ней обернулся.
– Как ты?
– Нормально, – она слабо улыбнулась и погладила сына по руке. – Посплю только немного. Устала очень, всю ночь что-то снилось.
Альберт поспешно кивнул, а Марта уже закрыла глаза и тут же, кажется, уснула.
Ему всегда казалось, что если человеку снятся сны – значит все, смерть не за горами. И ему меньше всего хотелось хоронить еще и мать.
Скоро зима, ему даже не хватит сил, чтобы вырыть могилу в уже начавшей промерзать земле. Погладив мать по руке, Альберт поднялся, поправил ей одеяло и спустился вниз, методично обшаривая полку за полкой.
Ну где же ее хранил отец, так его растак?!
Тиль если и пил, то редко, да метко. Никогда не напивался, просто брал мутную бутылку и уходил в горы, где пел песни, обнимая шею Сьюзи. Возвращался всегда совершенно трезвым, замерзшим и тут же ложился спать.
Видимо, последняя бутылка отправилась ко дну вместе с отцом и его другом.
Альберт вдруг поверил в чудо, когда перед ним на столе появился сосуд с мутной жидкостью, а за ним и два стакана. Лиа села напротив него, поставила рядом бумажный пакет, переплела пальцы.
– Я принесла лекарства Марте, но тебе, видимо, помощь нужна прямо сейчас.
– Вот спасибо, – Альберт хмыкнул.
Если до этого момента у него и были сомнения относительно того, имеет ли он право себя жалеть, то теперь он уже не сомневался: если даже Лиа об этом говорит.
Альберт притянул к себе бутылку, вынул пробку и понюхал. Вроде на вид молоко как молоко, а пахнет слишком резко, в нос бьет. Поморщившись, он налил в стакан, пододвинул его к Лиа, налил себе.
– За здоровье наших семей.
Лиа приподняла свой стакан и опрокинула в себя почти половину. Альберт задумчиво поболтал жидкостью в стакане, сомневаясь в том, что в его семье еще осталось хоть что-то, отдаленно похожее на здоровье. Да и от семьи остались жалкие крохи. Но тоже выпил, убеждая себя в том, что то, что призвано успокаивать расшалившиеся нервы, вкусным по определению быть не может.
