Йохан появился точно в то время, которое назначил сам.
– Марта, вы меня простите, но сами понимаете, на похоронах я быть не смогу. Вернусь через неделю, как все устрою, – он дернул уголками губ, показывая собственную раздосадованность.
Марта кивнула.
– Я все понимаю. Мы потом покажем тебе место. Может, чаю?
– Нет, пойдемте. У нас время. У вас дела. Альберт, помоги.
Вместе они подняли Юнгу, подхватили с двух сторон и повели на улицу. Марта взяла сумку и поспешила за ними.
– Мам, не переживай.
Уже сидя в лодке, Юнга протянула руку, обняла мать и уткнулась носом в ее плечо. Посопев немного, оттолкнула женщину и украдкой вытерла слезы рукавом рубашки. Йохан так решительно шагнул в лодку, что та закачалась на спокойной воде, а девушке пришлось поспешно схватиться рукой за борт. Хотя, если бы лодка перевернулось, это ее не спасло.
– Все будет хорошо, – уверенно кивнув, сказал Йохан и взялся за весла.
Альберт обнял Марту за плечи – он давно уже ее перерос.
– Пойдем. Лиам, – напомнил он.
– Нет, мы проводим, – твердо возразила женщина.
– Нет, уходите, – Юнга умоляюще глянула на Йохана, тот лишь согласно кивнул.
Только после такого тройного напора, Марта сдалась, развернулась и тихо пошла с причала, едва шевеля ногами под тяжелыми складками юбки. Альберт показал отбывающим поднятый вверх кулак и помчался за матерью.
Полчаса прошли, погруженные во влажную тишину. Йохан сосредоточенно греб, Юнга напряженно молчала, потом наконец-то подала голос, еще не очень уверенно:
– Долго нам?
– Нет, не очень, – Йохан смотрел куда-то в воду.
Берег круто выгибался вдоль высокой стены, отделявшей Завод от остального мира, скрывая от глаз Гор.
– Ты какой-то очень злой.
– Я гребу.
Лодка мягко ткнулась в чужой причал. Йохан напряженно расправил плечи, поднялся, приобнял Юнгу и поцеловал в щеку.
– Ты взрослая хорошая девочка. Надеюсь, все поймешь.
Тех, кто побогаче, хоронили у самой заводской стены. Но таких было мало, да и почти никто не хотел в лучшем мире покоиться далеко от своих соседей. Мало ли – вдруг какие новости, а он вон, у стены.
Вообще, Лиам вполне мог претендовать на место под стеной, но Йохан решил иначе. Он вообще почти все теперь решал в городе. За исключением, конечно, чужих семейных дел.
Хоронить было нечего, никто тела из озера не достал, так что и гробов тоже не было.
Пришел Карел. Лиа привела бледного и укутанного в шарфы Даана, одной рукой сжимая плечо мужа, другой держа за руку сына. Зареванный Джои был очень тих и серьезен.
