Альберт только улыбнулся и принялся за обед.
Часто так случается, что беда не приходит одна. Если где-то что-то происходит, особенно в таком маленьком городке, как Гор, эхо обязательно доходит до всех окраин. И до Завода бы доходило, если бы не стена.
Третье засушливое лето практически свело урожай на нет. Пришлось сократить торговлю с Заводом, что не могло не иметь последствий.
Затем какой-то дурацкой детской болезнью заболел Джои. За ним, почти сразу, Даан, не переболевший в детстве. Несмотря на абсурдность, о мальчике не волновались, а вот за его отца переживали всем городом.
Через месяц после того, как заболел Даан, на озере нашли перевернутую лодку, которая чинно покачивалась в самом его центре. Это Лиам и Тиль, в знак признательности и взаимопомощи, отправились на рыбалку. С рыбалки они, вестимо, не вернулись.
Весь город, казалось, замер. Иногда только знакомые заходили к Мартенсам или Якобсам, чтобы выразить соболезнования или предложить помощь Йохану да Карелу. Те от помощи отказывались, и только от дома к дому бегал Альберт, помогая то тут, то там, передавая бумаги и записки.
Когда никто не видел, вся ответственность за ферму перекладывалась на Альберта, у которого это получалось лучше, а Карел незаметно ускользал оказывать посильную помощь Даану. Тем более, помощь тому действительно была нужна.
С Йоханом он по-прежнему не пересекался, даже тогда, когда тот увозил Юнгу.
Хуже всех потери города переживала Марта. Хотя ее детям казалось, что больше всего ее тревожит не смерть мужа, а неизвестность будущей судьбы дочери.
Карел с ворохом трав, вытащенных Мартой из запасов, уже ушел на подмогу к Лиа, сбивавшейся с ног между оклемавшимся шебутным сыном и тяжело и затяжно болеющим мужем.
– Карел, не опоздай. Альберт, собирайся, – позвала Марта, проводив старшего сына и домыв последнюю посуду.
Из-за смерти главы семьи на них теперь свалилось втрое больше работы. Но в один день, день похорон Лиама и проводов Юнги, решили не работать.
Марта всего лишь отдраила полы во всем доме, перемыла посуду, собрала Юнгу. Юнга сидела за столом и пила чай. Альберт поспешно спустился, на ходу застегивая пуговицы своей единственной черной рубашки.
Юнга была одета в обычную рабочую одежду, на стуле рядом, который раньше занимал Лиам, лежала ее сумка, поникшая и полупустая. Марта же надела черную блузу с кружевным воротничком и тяжелую юбку в пол. И была очень, неестественно для своей довольно смуглой кожи, бледна.
