«Неужели всё так просто закончится?!» – думал он. Назад из лепра он может не вернуться.
Как будто прочитав его мысли, Саша уже шла к нему. На пне больше не было места, она тихо опустилась перед Лёней на корточки, положив свои руки на его колени. Он схватил её ладони и прижался к ним лицом. Ему захотелось разрыдаться, как ребёнку, открыто, никого не стесняясь. Провалиться в эти мягкие, такие родные теперь ладони и остаться навсегда в ней. Ком уже подкатывал к горлу. Грудь наливалась свинцом. Начинало покалывать сердце.
Неожиданно невесомой дымкой над скопленьем чувств из памяти выплыл тот странный, завораживающий сон, который он видел в первую ночь в землянке, где они с женой лежали в траве. Лёня вновь стал ощущать себя в нём. Все запахи травы, цветов. Божия коровка, ползущая по руке, расправляла свои крылышки, но так и не решалась взлететь. Добралась почти до плеча… Взлетела… Лена совсем рядом, глаза закрыты, дыхание спокойное.
«Ах, как пахнут её губы!».
– Ты вернёшься, Лёня! – вдруг сквозь сон послышались тихие, но уверенные слова. – Ничего не бойся! Ты всё сделаешь так, как хотел сделать…
Ещё некоторое время Лёня наслаждался видением. Затем также по крупинкам словно в песочных часах осыпался тот сон обратно в колбу подсознанья. Лёня очнулся. Голова была ясна. Он был совершенно спокоен и уже уверенно смотрел в Сашины карие глаза.
Лёня и Саша, вернулись на поляну. Нужно было найти Джефа. Он совсем освоился в здешних местах и много времени проводил, бегая со своими новыми друзьями-волчатами по лесу, появляясь лишь для того, чтобы перекусить. Владимир даже успел полюбить его, как сына.
Джеф всегда был до наивности прост. В его по-детски чистой душе, помещённой в неряшливое тело, как не копошись, не обнаружишь грязи. В лохматой пустой голове главенствуют две мысли: о еде и о её количестве. В поступках нет логики. Зато он всегда был полон искренности и бескорыстной любви.
Джеф появился на поляне уже в сумерках. Притащил какую-то корягу, сказав, что она похожа на дятла и её нужно во чтобы это ни стало обработать. Положил на траву. Прибежавшая с ним ватага, бросилась её тут же грызть. Джеф кинулся спасать «дятла», уронив холщёвую сумку, висевшую на плече. Рассыпал найденные им весенние грибы, половина которых была несъедобна. Неопрятный по своей природе, он умудрился разодрать всю свою одежду. Да и бегал уже босиком, натирая ноги еловой мазью. Заросшее лицо теперь очень подходило к макушке, на которой взъерошенным гребнем торчали волосы.
