Озёрная гладь, словно немое зеркало, казалась вторым небом. Всё утихло, и на нём лишь иногда одинокий всплеск непоседливого карася напоминал о разнице меж ними.
Лёня опять не помнил, как они с Сашей вернулись назад. Но зато прекрасно помнил всё, что было с ними на лугу. Можно было бесконечно купаться в радужных воспоминаниях и светиться от счастья, но как снег на голову обрушилась на него новость от Владимира, которая вернула его в реальность. Владимир ходил проверять сохранность капсулы. В кабине на доске приборов горел сигнал SOS, а вся верхняя поверхность капсулы пульсировала красным светом. Лёня даже сам не знал об этой функции. Но теперь ему совершенно было не важно, кто и как послал этот сигнал.
Он сидел на пне, но был на краю. На краю пропасти, из которой только недавно выбрался. Он, забывший себя прежнего, купающийся в счастье, обретший здесь всё. Ему предлагают вернуться. Его зовут назад. Там остались сын и жена. Он вспомнил о них. Он должен им помочь.
«Что меня связывает с ними?» – неожиданно обожгло его мыслью.
Ответом вначале был страх, а затем отвращение к себе, которое поднималось до самого темечка и требовало искупления.
Он закрыл лицо руками. Память стала выдавать короткими всплесками в зелёной жижи фрагменты его прошлой жизни. Он вспомнил жену, такую нежную и живую в начале. Спустя годы под колпаком всевидящего ока она утратила и красоту, и нежность, и любовь.
Вспомнил последние моменты близости с ней. Хотелось тепла, нежности…
Жена цитировала Гете в адаптированном для лепров виде и просила истину помочь, ковыряясь в пространстве, не находя нужных шаблонов. В тот вечер Лёне захотелось проглотить сразу все свои таблетки и спрыгнуть с балкона в надежде, что в этом состоянии ему не помешают встроенные в голову установки и он благополучно долетит до «земли».
Сын! Бедный мальчик! Много раз Лёня думал тайком: «Зачем я привёл его в этот мир? Кем он растёт? Послушною машиной?… Нелепым подобием человека?».
Мог ли он хоть раз рассчитывать на то, что сын понимает его, Отца!?? Действительно слышит и слушает его? Ни разу в его глазах Лёня не видел души, да и свою, уже хотелось потерять на веки.
Сзади послышались шаги. Саша прошла мимо, прямо к мостку. Заскрипели старые доски, и вот она уже стояла на краю, щурясь заходящему солнцу. Лягушки начали одна за другой свой вечерний концерт. Где-то за спиной заговорила кукушка. Ветер погнал по воде лёгкую рябь, перебирая камышовые чётки. Саша подняла руки к небу, встав на цыпочки, потянулась. Повернулась к Лёне. Он смотрел на неё, купающуюся в лучах заходящего солнца.
