Гамина не отвечала; она была погружена в раздумье.
— О чем вы думаете? — спросил молодой человек.
— Ваш ум поражает меня, — ответила девушка, — ваша мягкость восхищает, великодушие трогает. Когда остановили вы жизнь города?
— Всеобщая забастовка начнется сегодня вечером, в 19 часов.
— Так что завтра или, точнее, послезавтра, дети, больные, старики останутся без молока?
Он вздрогнул.
— Вы порицаете меня за это?
— О, нет! Я приветствую это! Я вас так хорошо понимаю! Но вы сами видели все ужасы войны… Я боюсь, что не сумею хорошо выразить мою мысль. Разве ненависть и жестокость сделала вас жестоким? У вас слишком благородная натура, чтобы остаться глухим к моей просьбе. Могучий волшебник, пощадим слабых и малых, согласны?
— Гамина, я был безрассуден, а вы — воплощенная доброта. Во второй раз мне хочется поцеловать вас.
— Но мы в масках.
— Я забыл.
Он подошел к письменному столу и нажал три раза фарфоровую кнопку. Незнакомый звонкий, веселый голос неожиданно раздался в комнате:
— Я здесь! Здравствуй, Гомо!
— Здравствуй, старина, — ответил человек в плаще. — Как чувствуют себя горожане?
— Изумление по всему фронту и паника. На вокзалах давка: крысы покидают тонущий корабль.
— Отлично. Есть у тебя еще цветная бумага?
— Целая стопа, а что?
— Мы с тобой дураки, мой старый Жюльен, палачи, безумцы. К счастью, мой добрый гений направил меня на истинный путь. Бери перо, пиши… «Машины (большими буквами, чтобы все видели издалека — написал?). Машины (в строку), не желая, чтобы дети, больные и старики страдали от конфликта, решили не чинить препятствий подвозу молока из деревни в город. Железнодорожному обществу предлагается немедленно вывесить на всех столичных вокзалах графики движения молочных поездов, чтобы паровозы могли принять участие в движении. В. С. М.» Прочти-ка, Жюльен!
Звонкий голос невидимого Жюльена прочитал написанное…
— Само собою разумеется, — сказал Гомо, — что ты сообщишь мне содержание объявлений, вывешенных железнодорожным обществом.
— Обязательно.
— До свидания, старина.
— До свидания. Мое почтение твоему доброму гению.
— Как, ты знаешь?
— Я слышу шелест ее платья около тебя.
— Что за слух!
— Добрый гений, вы будете хранить тайну?
Гамина рассмеялась.
— Будьте спокойны, г. Жюльен.
В комнате послышался сухой треск. Гомо нажал на другую кнопку, разговор прекратился.
— Теперь вы знаете все, — сказал он. — Вы не раскаиваетесь, что пришли?
Она отрицательно покачала головой.
— Но вы, вероятно, задыхаетесь в этом одеянии. Выйдем.
