– Конечно, вас стоило бы забрать, не спорю, – легко согласился Ружецкий. – Но считайте, что вам повезло. Только попрошу не воспринимать моё великодушие как слабость, а то сильно пожалеете. Диктуйте по-быстрому свои данные, и можете быть свободны. А дальше всё от вас зависит, уроды. Где-нибудь нарисуетесь – и этот случай тоже в протокол пойдёт…
Грачёв услышал шорох за спиной, оглянулся и увидел, что толстуха потащила в другую комнату телефонный аппарат на длинном шнуре.
– Стойте, гражданочка! – Всеволод взял её за руку и легонько сжал, но хозяйка вскрикнула от боли. – А не надо никуда звонить! Мы сами позвоним, если будет нужно. Вас же никто не трогает, и сына вашего тоже. Зачем нервничать?
– Да я просто так… – пробормотала хозяйка, потирая пухлую руку. – Куда мне звонить-то? Пьяные они, могут и разбить…
– Сейчас они отсюда уйдут, – успокоил её Грачёв. – А вы на кухню пожалуйте, посидите там немного. Воспитали такого сына – теперь терпите…
– Ох, хотела я тогда аборт сделать! – откровенно и горестно призналась хозяйка. – Да квартиру новую давали – оставила себе на голову…
Ружецкий тем временем, с отвращением оглядывая бутылки, банки и тарелки на столе, достал из «дипломата» несколько листов бумаги, положил их на крышку. Вид колбасных шкурок, корок от сыра и корок от батона за двадцать две копейки едва не доводил его до рвоты. К одной из хрустальных салатниц пристали крупинки чёрной икры, в другой лежали остатки севрюги. Судя по всему, опера пожаловали во время произнесения очередного краткого тоста – выпить «Столичную» из рюмок собравшиеся так и не успели.
– Да, хозяйка, как вас величать? – крикнул Ружецкий в сторону кухни.
– Нечаева Евгения Даниловна, – с готовностью отозвалась толстуха.
Михаил посмотрел на лежавшую рядом гитару, тронул струны, и лицо его немного смягчилось. Грачёв вернулся из коридора, придвинул стул и сел так, чтобы видна была входная дверь.
– А это кто такой? – Ружецкий кивнул на рыжего.
– Друг мой, Лёха Ковырин, – отрапортовал Нечаев.
– Он ночевал здесь или так зашёл? – зачем-то спросил Михаил.
– Нет, ночевал только Эдик, – крикнула из кухни хозяйка. – А Лёша с Элей пришли рано утречком, часов в восемь. Они прямо с поезда, с отпуска.
– Зимой в отпуске были? Лыжники, что ли? – с сомнением оглядел парочку Ружецкий. – Ладно, разберёмся потом. А вы разве где-то работаете? Что-то не похоже, молодые люди, что вы каждый день в шесть часов утра встаёте…
Он пристально смотрел на Нечаева, потом на Ковырина и соображал, мог ли последний принимать участие в убийстве Гаврилова. Скорее всего, нет, кишка тонка. Наверное, тоже скупщик купюр – не более того. А вот к Эдику нужно повнимательнее приглядеться. Этот, похоже, чеснок, и от него всего ждать можно.
