. Я всегда считала, что смерть – это чернота, серость, блеклость, холод, а оказалось, что багрянец… Насыщенный, жгучий, алый, он воскрешал кровь, кровь, что еще теплилась у меня на платье. Взвыв, я поднесла глаза к небу, не позволяя слезам покатиться по лицу. Нет, я не буду плакать, рыдать, проклинать, ненавидеть. Мой долг – защищать королеву, быть покорной дочерью графа и графини, кроткой невестой и женой. Я не должна ради мужчины, который уехал с другой, перечеркивать свою жизнь. Лиан выжил, я спасла его от смерти, больше от меня уже ничего не зависит.
– Вирин, – я вздрогнула, когда услышала выдуманное мной имя. Обернувшись, я созерцала Роба. Выходит, он не уехал, а ожидал меня. Сердце закололо, и я поняла, что не имею права больше его обманывать. Пускай станет известна правда: – Как вы? – голос молодого человека скрывался, дрожал. Но сейчас я кое-что смогла разглядеть в его мутном взгляде. Нет, то было не уродство, не физические отклонения, которые меня раньше пугали. В Робе будто светило солнце, доброе, светлое. Пускай он хромой, горбатый, с лицом, искаженным оспой, но он настоящий, живой, не лицемерный и не алчный. Кто-то носит свои недостатки в душе, кто-то – на спине. Лучше, когда у человека физические уродства, чем душевные.
– Спасибо, со мной все хорошо. Роб, вы все это время были здесь?
– Как видите. Я не мог вас покинуть, душа болела. Как сэр Лиан?
– Я…я не знаю, – выдавив из себя эти слова, я, закрыв лицо руками, расплакалась. Внутри все дрожало, колени подкашивались. Единственной опорой были сильные руки Роба. Да, возможно, я слаба, безвольна, раз искала поддержки в чужом мужчине, но зато в душе стало так тепло и светло, когда его губы коснулись моих волос.
– Не плачь, Вирин, все будет хорошо, тише, успокойся, – он шептал мне утешительные слова, осыпал волосы и мокрые, от слез, щеки нежными поцелуями. Когда же уста Роба коснулись моих губ, я отстранилась, смахивая с ресниц соленые капли: – Простите, мисс, я…, я не должен был позволять себе касаться вас. Вы – порядочная девушка, а я повел себя, как ловелас. Отец будет гневаться на вас, если узнает.
– Отец?…, – в душе все перевернулось, перед мысленным взором встала моя мать Софи. Я представляла, как Лейб, подобно беспощадному зверю, заключает ее в объятия, как дает ложные обещания, как проклинает меня. Господи, помоги не найти правильный путь! Я запуталась! У меня два отца, но они чужие для меня. Один бросил мою маму, забыл меня, другой сделал из меня пешку в корыстной игре.
