– Не волнуйтесь, мадам. Я не стану обременять вас своим присутствием. А, как вас зовут?
– Шарлотта Бравен, вдова Генри Бравена. Муж четыре года назад попал под копыта взбесившейся лошади. Кобыла затоптала его насмерть. Труп нашли лишь через неделю. С тех пор тело мое нетронуто, ибо я дала клятву быть женщиной лишь Генри. Я очень сильно любила супруга, ради него была готова пойти на все. Господи, как я проклинала всех, когда узнала, что моего дорогого нет в живых! Генри был праведным человеком, любил детей, душа у него была добрая, открытая. Как говориться, Господь забирает лучших. Ладно, заговорились мы что-то. Проходи в дом, – я робкими шагами поднялась по лестнице, открыв деревянную дверь. Особняк Шарлотты и вправду заслуживал восторга.
На выбеленных стенах висели пучки целебных трав, золотистые луковицы и различные обереги. В углу находилась икона, освещавшаяся с обеих сторон лампадами. В центре крохотной залы располагался деревянный стол и кресло, сзади – камин, тлеющий догоревшими дровами.
Шарлотта, прихрамывая, стала тяжело подниматься по лестнице. Когда ее шаги и шелест юбок затих, я стала с любопытством осматривать небольшой холл, ведущий в залу. Разумеется, дом Бравенов был намного больше, чем дом Герби, но что-то здесь мне напомнило именно о Бенедикте и Ребекке. При воспоминаниях о прошедшей ночи сердце закололо, на глазах выступили слезы. Что мне теперь делать? Куда я пойду после того, как разузнаю нужные подробности в Оксфорде? Поеду в Лондон, где меня разыскивают, как беглянку? Отправлюсь в Понтипридд, где мать меня просто убьет, если узнает о бегстве и самостоятельном расследовании? Несмотря на то, что ответа на эти вопросы не было, одно я знала точно: я больше не вернусь в столицу. Эта мысль подействовала на меня, как сильный опиум. Все чувства разбежались, оставляя лишь равнодушие. В Лондоне ведь остались те люди, которые по-настоящему были мне дороги: Паскуаль, Амелия, Шекена, и даже служанка Мелли… И он… Лиан… Хотя, с чего я взяла, что он в столице? Быть может, он ее уже давно покинул и сейчас где-нибудь, развлекается с этой змеей Тангюль.
– Эй! О чем задумалась? – крикнула Шарлотта, спускаясь по ступеням и волоча по полу залатанный мешок.
– Что? – глупо спросила я, услышав вопрос, но, не поняв его смысл. Сейчас я не могла думать не о чем, кроме своего сомнительно будущего.
– Говорю, о чем думаешь, голубушка?
– Не о чем. Вы что-то хотели? – женщина, быстро развязав мешок, поднесла его к моему лицу:
