Звягинцев сноровисто налаживает дэпэшку и снимает показания по ходу Саша и Игорь предупредили, что радиационное поле на промплощадке ЧАЭС непредсказуемо меняется в зависимости от места, времени, и направления ветра... Дозер монотонно говорит:
- Тридцать миллирентген ... Пятьдесят... Сто... Пол-рентгена...
Все, не сговариваясь, переходят на бег. Подгонять никого не надо.
Бетонно-серого цвета здания разной формы и, очевидно, предназначения, то идело попадаются по пути. Над головой подвешены технологические переходы, транспортерные коридоры. В тамбурах и вестибюлях многих зданий сидят и стоят люди, военные и гражданские. Многие курят, сняв респираторы. Саша поясняет на ходу:
- Отсидка... В здании фон меньше минимум в 10-20 раз, меньше пыли. Есть возможность отдохнуть, перекурить...
Я вижу, что перед каждым входом установлены невысокие корыта из нержавейки, снабженные проточной водой. Каждый, входящий в здание, ополаскивает сапоги в корыте, смывая пыль. Лихо... А куда же девается зараженная вода?
Где-то неподалеку в небе, пока невидимый, работает тяжелый вертолет свистящий звук лопастей постепенно перекрывает остальные звуки. Мы огибаем два одинаковых гребня 1-го и 2-го энергоблоков, выступающих из общего здания - они окрашены в темный цвет и легко распознаваемы издалека. Справа останкинской башней вздымается громадная бетонная труба. Солнце периодически показывается из-за зданий. Я обнаруживаю, что не могу смотреть не то чтобы на солнце, но даже в его сторону - глаза моментально начинают слезиться.
(Я пойму позже, что это - один из нескольких выверенных практикой индикаторов воздействия радиации на организм. Обычно такая реакция наступает на небольших фонах).
Повернув за 2-й блок, мы упираемся в многоэтажный куб АБК-2.
Ходырев командует:
- Одеть пропитку, собраться в вестибюле через десять минут.
Мы бегом поднимаемся на 5-й этаж, закрепленный за нашей бригадой.
Тяжелый запах уставшего мужицкого тела бьет в нос. К нему примешиваются резковатые запахи дезинфекции, ненадеванного текстиля, табачный дым.
На этаже - столпотворение. Ходырев терпеливо приостанавливается, ведя меня за собой, пробиваясь куда-то в сторону окон. Там - металлические шкафы в два уровня, рядом - скамейки. Шум бегущей воды, пар, сырость дают знать о близости душевой.
Саша находит два свободных шкафа пососедству. В в них висит одежда, в которой я сразу узнал одиозное "импрегнированное обмундирование". Эта пошлая разработка какого-то сталинского еще НИИ долгое время была на вооружении армии как патентованное средство для защиты от ОМП - мы буквально плавились в нем на послеинститутских сборах, потому что воздуха оно не пропускало совсем... Его можно учуять по странно-сладковатому запаху пропитывающего состава, но в здешней крепкой смеси он практически неуловим.
