Однажды в наш лазарет явился власовец в звании немецкого подпоручика. На рукаве его мундира красовалась эмблема "РОА", обозначавшая "русская освободительная армия". Пленные по своему расшифровали эти буквы, в подражание известной песенке про Колчака, бытовавшей в частях молодой Красной Армии:
"Сапог английский, табак турецкий, Мундир японский, правитель омский".
Песенка про вояк из "РОА" звучала так:
"Мундир немецкий, табак турецкий, Язык ⎼ наш, русский, а воин... прусский".
Власовец пришел в лазарет агитировать пленных последовать его примеру и записаться в "РОА". Когда этот подпоручик явился, Филипп был уже достаточно подкован для того, чтоб беседовать с "агитатором".
Хорошо одетый власовец вошел в наш двор. Филипп немедля направился к группе пленных, где изменник начал свою агитацию.
Власовец горячо распространялся о том, что их хорошо одевают, кормят да еще платят им деньги. Как бы жалуясь, Филипп сказал:
⎼ А нас вот голодом морят.
Подпоручик приободрился, решив, что правильно нащупал у голодных людей слабую струнку. Он сказал, что хорошо знает голодную жизнь за колючей проволокой, так как сам три месяца назад был пленным и голодал.
Немецкому унтеру, очевидно, нравилось содержание беседы, он кивал головой, изредка повторяя: "Гут, гут!" Из толпы послышалось:
⎼ А кто же вас хорошо кормит, одевает да еще денежки вам платит?
Власовец опрометчиво ответил:
⎼ Немцы.
Снова из толпы спросили:
⎼ И за что же, за какие заслуги "благодетели" вас так балуют?
Раздался смех, кто-то свистнул. Послышалось:
⎼ Знаем мы этих благодетелей. Тебе-то как не стыдно смотреть нам в глаза?
Вопросы сыпались уже беспрерывно, "агитатор" не успевал отвечать. Снова раздался свист. Изменник, видно, не ожидал такого оборота, унтер тоже поглядывал по сторонам с возрастающим гневом. Власовец грубо спросил стоявшего рядом Филиппа, который тоже задал ему несколько вопросов, кто он такой.
Филипп спокойно ответил:
⎼ Пленный, а до армии был грузчиком на железнодорожной станции. Я не такой образованный, как вы, господин.
Опять свист и смех... Поняв, что власовец окончательно провалился, унтер-офицер поспешно увел предателя.
Не успела по лазарету разнестись весть о власовских вербовщиках, как надвинулась на нас серьезная опасность.
Как-то утром в конце августа мы увидели, что из рабочего лагеря вдоль забора "Гросс-лазарета" шагают человек 20 рабочих с лопатами и ломами на плечах. Рабочую колонну сопровождали немецкие автоматчики. Впереди шел гауптман, за ним унтер-офицер с овчаркой. Гауптман все время посматривал в сторону лазарета и что-то говорил, показывая унтеру на корпуса. Шли они от шестого блока медленно, как бы прощупывая, остановились у второго блока. Постояв и поразмыслив, гауптман шагами отсчитал метров 40 ⎼ 50 вдоль забора, отошел за сторожевую дорожку и приказал рыть траншею. Все это делалось днем, при ярком солнце и, естественно, привлекло внимание всех пленных. Непосвященные люди недоумевали, что за бессмыслицу выдумали немцы. Им и в голову не приходило, что немцы ищут подкоп и выход из лагеря.
