— Вишь ли, какое дело-то… Сын у меня, Василий, приехать сулился. Из Африки.
— Откуда, откуда?
— Да из Африки! Али не слыхал? — с оттенком обиды в голосе оказал дед. — Кто ж Африку не знает!
Шофер рассмеялся.
— Африку-то я слыхал… А что он там делает?
Кузьма задумался, не зная, что ответить, потом сказал со вздохом:
— Про то не пишет… Знать, не положено. Он в посольстве служит.
— А-а…
— Семнадцать годов дома-то не был!
— Ого!..
— Я, вишь ли, глухаря для его хочу изловить. А как же! Без мала шеисять годов зверя и птицу промышлял. Старые-то охотники все меня знают. Кого хошь спроси — Нифонтова Кузьму все помнят. Лисиц ловил, волков, сколько медведей взял! А глухаря, рябчика, поляшей — этих и счету нет… А вот уж десять годов, как ревматизм меня свалил, в лесе не бывал, из дому, считай, не выходил… Но для Василья — надо! Вот только глаза худо видят.
Машина въехала в деревню и, не сбавляя скорости, помчалась дальше. Кузьма с беспокойством оглянулся на шофера.
— Дак это же Студенец!..
— Ладно, сиди. Я тебя до Гарей подкину…
Когда самосвал остановился под высокими березами среди пустыря, Кузьма смущенно пробормотал:
— Вишь ли… Как тебе сказать-то… Неловко вышло. Не взял я с собой денег. Ей-богу, ни копейки нету!
— Чудак ты, дед! — шофер открыл старику дверцу. — Неужели я деньги с тебя взял бы? Ты только глухаря излови. В Африке, смотри, их нету!
Старик заторопился.
— Спасибо тебе, мил человек! Изловлю, непременно изловлю! Теперь-то уж все сделаю!..
Солнце еще только поднялось, и в лесу было прохладно. Не без труда отыскал Кузьма заросшую тропку к моховому болоту, где постоянно водились глухари, и быстро-быстро засеменил по ней. Перед самым болотом он спугнул с земли целый глухариный выводок, и сердце заволновалось, забилось радостно: есть еще птица, не вывелся глухарь!..
Старые слопцы, которые стояли здесь лет пятнадцать назад, уже обросли зеленоватым мхом и сгнили, и Кузьма решил устроить ловушки на свежих порхалищах.
Бывало, за один день он делал до десятка слопцов, и теперь старый навык облегчал работу. Но руки уже не те. Тяжело рубить кряжи, трудно колоть их на плахи для боковин, нелегко настраивать дрожащими руками чуткую насторожку. И пока ползал на коленях, настораживая первый слопец, бревна трижды падали на сухие непослушные руки.
Но Кузьма был упорен и терпелив. К полудню он поставил два слопца.
«Сделаю еще два, и домой!» — решил он.
Но сумел поставить лишь одну ловушку: топор не держался в руках.
