— Используйте привязанность к вам Люсьена, убедите его бросить завод. Он дошел до точки.
— Его привязанность? — сказала я скептически.
— Ему надо отдохнуть некоторое время, подыскать себе другой заработок.
— У него нет для этого средств.
— Ну, — запротестовал Анри, — несколько дней, подумаешь, дело. Две, три недели он может выдержать, не работая. А больничный лист?
Я не ответила. К чему. Нас разделял целый океан. Выражение «нет денег» имело для него совершенно иной смысл. Для него это означало лишиться кино, в худшем случае, — бензина для машины. Для нас это был хлеб насущный, мы были одни, нас никто не поддерживал. Останься Люсьен без работы на три недели, на два месяца — и мы погибли. Мы уже не жили у бабушки. «Десять тысяч франков всегда найдутся», — говорил Анри. Мы находили их только в день получки в платежной ведомости.
— Бедняга Люсьен. Долгие годы он бездельничал…
— Посылает ли он деньги дочери? — внезапно спросил Анри.
В смущении я ответила, что не знаю.
— Но Анна могла бы работать, — сказала я.
Анри покачал головой.
— Я высажу вас здесь.
— Да, хорошо.
— Он не хочет, чтоб Анна работала. Сейчас, во всяком случае. Знаете ли вы, что она явилась ко мне в один прекрасный вечер. В мае, должно быть. Люсьен уже жил в Париже месяца полтора–два. Она вспомнила мой адрес. Как она добралась сюда, откуда взяла деньги? Она была так возбуждена, что я испугался. Требовала, чтоб я сообщил Люсьену о ее смерти. Оставила мне для него письмо и ушла. Мы искали ее. Люсьен обезумел. От страха и от нездоровой радости, — ему льстил поступок Анны. Она покончила с собой из–за него. Пожертвовала своей жизнью. С помощью одного приятеля мы нашли ее в больнице. Никто еще не умирал, обожравшись аспирином. Ей все же пришлось полежать. Это сообщило ей в его глазах некое дополнительное измерение. Они очень далеки от нас, вам не кажется?
— Да, — сказала я, глядя на голубую в ночном свете дверь Дома Женщины.
Эти заполярные области были чужды мне. Они заставляли меня сожалеть об успокоительной посредственности Мари — Луизы. Я боялась Анны.
— Мадемуазель Летелье, вы не заметили, что все позиционные огни поставлены косо?
Жиль тихонько подтолкнул меня в сторону, и, когда машина поравнялась с нами, стал смотреть, как работает Мадьяр.
— Видите?
Он наклонился к нему.
— Не так, — сказал он, — вот как.
И, присев, он показал.
— Понятно? — спросил Жиль.
Мадьяр сделал знак, что не знает этого слова. Жиль вернул ему отвертку.
