— Я все же в ужасе от того, что видела.
— А что ты видела? Ничего ты еще не видела. Если выдержишь, останешься, обнаружишь многое другое.
— А ты, Люсьен, ты думаешь здесь остаться надолго?
— Не знаю, — сказал он. — Я должен был через это пройти, увидеть. Но иногда я боюсь, что не сдюжу. Я не могу есть, я отравлен краской… А все вокруг… какое разочарование…
— А Анри?
— Что Анри? Вечно ты мне твердишь о нем. Чего ты хочешь от него? Сдаст свои экзамены, получит прекрасное место, вот и все.
— Он не мог ничем тебе помочь?
— Не в этом дело, — сказал он раздраженно.
Я не настаивала.
— Пойдем, надо все–таки перекусить.
Мы направились к Итальянским воротам. Некоторые рабочие, поравнявшись с нами, подмигивали Люсьену.
— Настоящее лето!
— Да, пить хочется, — сказала я.
Мы устроились на террасе кафе. На Люсьене была грязная спецовка, я не успела помыть руки. Ну и пусть… Это перерыв, нужно восстановить силы.
Брат заказал бутерброд, который мы поделили. Он выпил две кружки пива. Солнце вылизывало нас. Свежий воздух промывал легкие. В чистом осеннем небе точно светилась радость жизни.
— Видишь, жизнь рабочего начинается в ту минуту, когда он кончает работать. И поскольку несколько часов все–таки нужно спать, не так–то много остается для жизни.
Он встал и потянулся.
— И знаешь, брось все это, — сказал он с отвращением. — Овчинка не стоит выделки. Чего ты добьешься?
Я еще раз спросила его, чего ж он сам не бросает.
— А жить? Жить чем? Чем я, по–твоему, могу еще заниматься? Если бы я не был законченной сволочью, мне бы надо еще и посылать немного денег… туда.
Этот разговор глубоко опечалил меня. Совершенно упав духом, я пошла в цех.
Перед заводскими воротами кучка мужчин ожидала сигнала, некоторые сидели на земле, другие стояли, притулившись к стене, я удостоилась свистков и окликов. По цеху мне удалось проскользнуть незамеченной. Звонок еще не прозвенел, и многие курили. Я пробиралась между ящиками, стойками и машинами. Заплутавшись, я внезапно оказалась перед тремя мужчинами, которые что–то обсуждали. Доба узнал меня и подозвал.
— Это моя юная ученица, — объяснил он. — Идите сюда.
Он положил руку мне на плечо.
— Она сестра длинного, чернявого, Люсьена.
Все трое были примерно одних лет. Их комбинезоны были отглажены, зачинены, почти чисты.
Доба представил их мне.
— Наш наладчик.
Тот вынул окурок изо рта и сплюнул табачную крошку.
— Да, это — я.
— А это — единственный специалист в цеху.
Этот был потолще, чем двое других, на его круглой физиономии поблескивали два голубых шарика.
