Плинников рассудил, что если они съедут с дороги, там могут быть мины, а сама дорога может простреливаться противником только прицельным огнем, что, скорее всего, будет бесперспективно в хаосе советской артиллерийской подготовки.
— Товарищ лейтенант, там сплошной огонь. Мы слишком близко.
— Продолжать движение. Мы уже под ним. Просто вперед.
— Товарищ лейтенант… — Это был уже Белонов, его наводчик и помощник. Лицо мальчишки было бледним, как молоко.
— Все в порядке, — ответил Плинников по внутреннему переговорному устройству. — Ищи цели. Если будем стоять и ждать, в нас точно что-то попадет.
Что-то ударило в борт машины с такой силой, что она затряслась, словно от боли.
— Вперед и быстрее, — скомандовал Плинников механику-водителю. — Просто оставайся на дороге и гони так быстро, как только можешь.
— Я не вижу дороги. Я потерял ее.
— Просто вперед. — Плинников потер пальцами нос. Он ощущал, как его наполняет страх, холодом разливаясь по животу с каждым ударом по броне.
Неожиданно рядом разорвался снаряд, с такой силой, что машина закачалась, словно лодка на бурных волнах. Плинников подумал, что если у них разорвет гусеницу, они точно погибнут.
— Вперед, черт тебя подери!
Мелькавшие в тумане вспышки казались зловещими призраками, жаждущими их смерти.
— Влево… Влево давай.
Гусеницы заелозили по склону оврага, угрожая слететь с катков.
— Цель! — Закричал Плинников.
Но неожиданно появившийся справа от них черный силуэт был безжизненными обломками чего-то, уничтоженного прямым попаданием. Механик отвернул в сторону и машина выровнялась, вернувшись на дорогу.
Плинникова пробил пот. Он не увидел уничтоженную машину, пока они в нее едва не врезались. Он впервые подумал, не совершил ли он что-то действительно глупое.
Осколок от близкого разрыва ударил по объективу смотрового прибора Плинникова как раз в тот момент, когда машина достигла местности, где ветер развеял дым и видимость стала лучшей, словно через марлю. Несколько темных силуэтов выехали из дыма им наперерез.
— Наводчик, цели справа! Механик, влево!
Но вражеские бронемашины либо не видели машину Плинникова, либо не обращали на нее внимания. Огромные машины снова растворились в дыму, словно убравшиеся обратно в ад черти.
Ни одна башня не развернулась в их сторону.
— Не стрелять!
Противник отходил с передовых позиций. Видимо, огонь был слишком силен. Плинников потянулся к рации, надеясь, что антенну не сорвало.
— «Дротик», я «Перочинный нож», как слышите меня, прием?
