Красная Армия - Ральф Питерс

В Германии наступила ночь. Среди сосен низкие, остроносые корпуса боевых машин пехоты становились черными. Солдаты собирались в группы по отделениям, прячась от слабого дождя. Там, где возможно, командиры располагали технику таким образом, чтобы деревья формировали преграду, ограждая место для сна. Те, кто не обращал внимания на такие детали, рисковал быть раздавленным в случае ночной тревоги.

Местность не была нетронутой. Когда подразделение прибыло сюда в начале серых сумерек, стало ясно, что другие войска недавно занимали это место. Огромные колеи от техники и море взбитой грязи, следы танковых гусениц и содранный лесной полог. Банки и бумага валялись островами мусора вперемешку со мхом и сосновыми иголками, а вонь отходов жизнедеятельности был почти таким же сильной, как запах выхлопов техники. Все это было знакомо Леониду, у которого за плечами был опыт крупных учений на полигонах Германской Демократической республики меньше года назад, поэтому он посчитал удачным, что подразделение прибыло сюда, пока была еще какая-то видимость. Машины были слишком тесными, чтобы спасть внутри них, даже если бы это было разрешено, поэтому прибудь они сюда ночью, вряд ли можно было бы расположиться для сна по-человечески.

В течение первых дней после выхода из расположения они перемещались только в темное время суток. Но теперь дороги были переполнены, и последний переход был дневным, под прикрытием лишь облачности. Все жаждали новостей. Было очевидно, что это не просто учения, но до солдат доходило слишком мало информации. Леонид уже слышал достаточно слухов, чтобы забеспокоиться. Всю жизнь учителя и комсомольские активисты вдалбливали в него, что США и страны запада только того и ждут, чтобы развязать ядерную войну против СССР и только ужасные последствия такого конфликта удерживали их от этого. Теперь же он не понимал, что происходило в мире.

Серега, крупный парень и неформальный лидер среди рядовых отделения, расположился под накинутой над боевой машиной пехоты маскировочной сетью и открыл сухой паек. За едой он любил травить байки о своих подвигах на любовном фронте. Серега был крепким и красивым парнем из Ленинграда, любившим выставлять напоказ свою неординарность.

Слушатели Сереги, к коим относился и Леонид, расположились неровным кругом. Любое освещение было запрещено, но поскольку офицеры разошлись, некоторые солдаты курили. В свете последних сумерек горящие сигареты отбрасывали отсветы на лица солдат, придавая им жутковатый вид, что еще больше портило Леониду настроение. За деревьями раздался лязг металла о металл, ему вторил возглас, похожий на ругань на каком-то азиатском языке. Затем возвратилась тишина, нарушаемая только далеким гулом с дороги.