— А я кровь христиан здесь и не собираюсь проливать. — С натугом ответил варяжский миссионер. После этих слов он, казалось, успокоился. — Змею вы за пазухой пригрели. Многие беды его действа приведут в дальнейшем.
Тысяцкий нахмурил брови:
— Заслуг твоих, Путешественник, перед Господом нашим не умоляем, но скверну возводить и напраслину на людей божьих не позволим. У нас, в конце концов, княжий приказ. Да и на вопрос ты не ответил — что делаешь здесь?
Торвальд убрал руку с меча и уже совсем ровным голосом отвечал:
— Думаю я здесь, воевода. Место тихое, да спокойное.
— Как же оно тихое и спокойное, когда сатанинским язычеством осквернено. — Тысяцкого ответ варяга не удовлетворил.
— Где же тут сатанинское язычество? Роща березовая, опушка. Там внизу холма течет речка. Тихо спокойно. А идолище… — Торвальд вздохнул. Идолище вы это не уничтожите. Сильно оно очень. Это вам не гром–молния, и не солнце–красное. Оно древнее всего. Со злобой людской родилось на заре эпох, так со злобой и умрет. А идолы…. Всего лишь статуи.
Тут в разговор встрял Лонга:
— Что же ты, Путешественник, не веришь в спасение Христово? Сам в Бога уверовал в истинного давнее многих здесь на Руси, но речи языческие держишь. Али не веришь, что к Христу можно через свет прийти и победить злобу людскую?
— Злобу людскую, как же победить? Верим–то мы в хорошее, а дела делаем плохие. — Сокрушенно отвечал варяг.
Лонга не унимался:
— Да, знаешь ли ты, что с приходом на Русь веры Христовой, сколько уже порядков зверских устранилось?
— Это, каких же? Торвальд возмутился. А что, давеча, до крещения, можно было женщин насильничать на глазах у родни?
Тут уже возмущаться было тысяцкому, потому как варяг недвусмысленно намекнул на деяния князя в Полоцке.
— Ты последил бы за языком, а то не ровен час.… Договорить ему Торвальд не дал.
— Что, не ровен час? Клещами язык вырвешь? А где же твое смирение христианское? В головах у вас зло. Думаешь, князь твой, женщин неволил, насильничал, грабил и убивал соседей. Да что там соседей! Братьев убивал. И тут на тебе — крестился и уже святой? Не спасение это в свете — а агония. Вот там ваш властелин. Не Христос. — Торвальд указал рукой на идола Чернобога. И не убьете вы его, ибо с вами он вечно. Смотрит за вами и наблюдает. И все равно ему, какой веры вы — что язычники, что Христиане, все равно вы покуда разумом зло свое воплощаете, паства его.
Осока уже готов был достать меч из ножен, но Торвальд его опередил. Молниеносным движением он проскочил мимо тысяцкого, достал на ходу меч, прыгнул в сторону Лонги.
