Маруся. Боже ж мой!.. Ведь ты молчал.
Гололоб. Молчал и через силу говорю… Кончено.
Поезд медленно трогается.
Маруся. Смотрите, едем… еще останутся. Симочка!
Входят моряк, начальники станций, Софа, Симочка и потом Колоколов.
Колоколов. Георгий Львович! Микола! Симочка! Маруся! Вы слыхали? Наш город освобожден. Георгий Львович! С этой минуты мы едем прямо домой.
Глаголин(легкий хмель). Колоколов, я с вами, только с вами… Вы, Андрей… нет, все вы действительно неувядаемые люди. Сейчас что-то кончается, — наступит новое, другое… Мне трудно выразить… Что-то громадное… Мне надо снова в громадный мир… а я не тот…
Гололоб. Кто куда, как говорится, а мы поедем в лес… Нам еще в лесу работы хватит.
Занавес
Картина первая
Руины городской площади. Теплый летний вечер.
Глаголин. Вот оно, какое возвращение.
Пение.
Что это? Кто там поет? С ума схожу я, что ли?
На площадь выходит Колоколов со своим аккордеоном.
Колоколов. Георгий Львович! Георгий Львович! Ну и Помпея! Мертвый город! Я будто не пугливый, а как-то жутко. Право слово, играл, чтоб пошуметь.
Глаголин. Там, за театром, в тупике, был мой дом. Ни дома, ни тупика.
Колоколов(поднял голову к небу). Эй вы, будущие грядущие поколения, молитесь нам, товарищи! Вот как чувствовали себя люди в великие эпохи! Вы не сердитесь, Георгий Львович! Я прямо-таки переживаю торжественность момента. Но как, по-вашему, тут разминировано?
Глаголин. Право, я и не подумал.
Колоколов. Прекрасно. Вас, саперов, может быть, мины не берут, но я пехота.
Глаголин(привычно осмотрелся). Нет, конечно, разминировано.
Колоколов. И то хлеб. Хочу пожить без лишних впечатлений… Эх!.. (Снял свою тужурку, засучивает рукава. Переполнен удовольствием.)
Глаголин. Чем вы собираетесь заниматься, Колоколов?
Колоколов. Сотворением мира. По Библии… Вначале было слово, и слово было — бог![3] Дальше я не знаю, но припоминаю, что бог имел хорошие привычки и действовал положительно. (Вырывает из земли немецкий крест, каску подбрасывает ногой.)
Глаголин(отвернулся). Силу вам некуда девать.
Колоколов. Георгий Львович, не могу… Я тут мальчишкой бегал. Я тут испытал свой первый поцелуй. (С крестом в руках.) Обер-лейтенант Иоганн фон Биренбаум… (Бросает крест.) Сие есть наше первое мероприятие по благоустройству. Можно даже написать в газету: «И снова закипела жизнь в освобожденном городе».
Из дверей театра выходит седовласый человек, старик Жителев. Его не видят. Он истово перекрестился.
