Игра в подкидную войну[гл. 165-175] | страница 38

-      Царские игры со словом, - заключил Федот. - Млечный Путь - это сколько же миллионов лет надо, чтобы только первый шаг сделать, а весь пройти?.. Я считаю, царь не имеет права вводить в обиход смесь истории с праздным сочинительством, это ничуть не полезно, а дурно, потому как усваивается ложное представление о жизни. Дела отличаются от слов, слова от намерений. Намерения - от того, что потом получается...

Оба невольно посмотрели поверх своих голов. Недосягаемо высоко стояло сонное небо, и дымный шлейф Млечного Пути стлался в этой вышине безмолвным дрожанием иззябших звезд. Так им казалось, что иззябшим. Опекаемые строгим северным бдением Малой Медведицы - звезды уходили в прошлое, чтобы снова возникнуть в будущем...

Простоквашинский «перлюстратор» августейших писем близок был к постижению будущего, однако недостало ему еще одного секретного послания, весьма «конфидентного», от генерала Бонапарта - российскому самодержцу Павлу Петровичу.

«Мелочность духа, идущая от Англии, - писал будущий император всех французов, - представляет для мира великую опасность. Чувства русских кажутся мне в гораздо большей степени склонными к величию, нежели чувства английских утилитаристов или австрийских ренегатов. Не сочтите, Ваше Величество, за лесть, мне несвойственную, но здесь, в Египте, неожиданно для себя я пришел к убеждению, что не в песках Аравии, а в российских снегах таится неодолимо притягательная сила духа человеческого. Эта сила откладывается и накопляется с давних времен и ждет повелевающего, которого нет и не может быть среди людей половинчатых, ослабленных торговой алчностью.

Вам, Государь, лучше судить, откроется ли Москве - не петербургскому слепку с европейских столиц, а Москве - благословение десницы Всемогущего на мировой престол, однако, пользуясь древнеегипетскими сакральными знаками, кои не суеверием отягощены, но знанием насыщены, беру на себя смелость предрекать, что откроется неминуемо... Воевать друг с другом у нас нет причин. Завершив в скором времени Сирийский поход, вернусь во Францию и всячески стану поворачивать мнение моих соотечественников к тому, что мы нуждаемся в безусловном сближении с Россией, а равно и в общей политической воле, которая не допустит в Европе пошлых английских трафаретов. Нет и не может быть никакого английского будущего, а должно быть, как я представляю, сращение интересов французского и русского народов...