Ангел, свивающий небо, наблюдал не первую перестройку. Ах, на всех планетах одно и то же. Пора бы и привыкнуть. И все же душу щемило от каждой человеческой судьбы. Ну что ему этот писатель, одинаково преследуемый и консерваторами и демократами? Но следовал за ним всюду взглядом, мыслью, овевал его крыльями, отводя беду. И не мог уберечь: мешал кто–то более сильный, чем он.
Похоже, Замышляев вывел из себя Сатану и тот натравил на него всю свору своих сторонников: президента, выпрямителей извилин, людей–насекомых. Простые люди нутром чуяли — с ним опасно, и сторонились его. Что с них взять? Всему миру известно: рабы Содомии самые трусливые. Они ничем не владели. Откуда у них могли появиться достоинство, честь, благородство? Эти понятия воспитываются только частной собственностью, экономической автономией человека. А Господу было невдомек, что, может быть, именно на Замышляеве завершается эволюция его Адама. Ева с дитем сидит в Новозыбкове. Под боком АЭС. А сначала была у них надежда…
Они обменяли квартиру и стали жителями Троцка, городка пуделей и кошек, которых развелось здесь видимо–невидимо. В солнечные дни, сладко позевывая, они вылезали из подвалов и квартир проветривать свои меха.
У Замышляева и Евы была любимая кошка. Черная с белыми лапами. При встрече они приветствовали ее так: «Жмур–жмур–жмур». Кошка щурила глаза, делала вид, что довольна. Из вежливости. Тоже люди как–никак. Но у Замышляева было подозрение, что в глубине души кошка их осуждала: «Какие глупые…» Глупые потому, что водили знакомство с кошками, а не с нужными людьми. С людьми было не так просто. Им не скажешь: «Жмур–жмур–жмур». Ничего ровным счетом не поймут. Не тот интеллект. Покрутят пальцем у виска — репутация обеспечена.
Перед самым отъездом из Болванска его вызвал секретарь местного Союза людей–насекомых Марк Кукугуза. Замышляев явился рано и по своей привычке делать все наоборот сунулся не в ту дверь. Человек, подготавливающий подслушивающую аппаратуру, был захвачен врасплох. На вопрос, когда будет секретарь, буркнул что–то невнятное и кивком головы указал на соседнюю дверь. «А гады готовятся, — весело подумал диссидент. — Что ж, и мы приготовимся. В столице запись будет прослушивать сам Порча. Значит, надо разыграть раскаявшегося и даже довольного уроком. Для писателя, мол, любой опыт не лишний».
Из психушки он вышел благодаря тщательно разработанной психологической войне, почуяв, что в этой области превосходит «профессионалов».
