Он побрел вдоль реки, вспоминая первый приезд в этот город. В том мае он был еще в плену рифмованных строчек. Ева шла вдоль Невы в легком зеленом сарафане на бретельках. В нем она влетела и на экзамен, ошарашив своей праздничностью скучных дам, похожих на засохшие тюбики красок, которыми никто не воспользовался в свое время, когда они были упругими и податливыми… Ей с ходу сделали выговор, но предмет она знала отлично. Экзамены сдала, а вот сессию… Его арестовали накануне, и она вынуждена была выручать его. Ходить по кабинетам, где сидела всякая мразь. Звонить разным людям. В том числе и «совести нации», которая, трясясь от страха, одно лепетала: «Нет, нет, не могу…»
Аресты повторялись несколько раз, пока она не поняла: Академию ей не позволят кончить. Их записали в диссиденты.
В первый раз его бросили в психушку при генсеке Порче. То был человек, смертельно больной неизлечимой болтливостью. Граждане империи знали: если газеты задерживаются, значит, Порчу опять прорвало, как канализацию. Опять не удержался от искушения произнести очередную историческую речугу. И пусть она ничем не отличалась от предыдущей, и на сей раз это словоизвержение подавалось как откровение божье. Этот попугай, заучивший одно слово «перестройка», был уверен, что одним этим заклинанием сделает страну счастливой и на века заслуживает благодарности. Замышляев же считал, что у политиков чрезвычайно развит комплекс проститутки, а пора бы им научиться кое–что различать. История — не задница, которой они привыкли вилять, стремясь привлечь на свою сторону поклонников. Из всех докладов, интервью, книг этого «реформатора» в голове Замышляева застряла одна фраза: «Как–никак мы люди цивилизованные». Визитная карточка для иностранцев. С «цивилизованными людьми» провинциальный автор поссорился при следующих обстоятельствах…
Обгорелый трамвай, проносящийся мимо, проскрежетал так, что спугнул воспоминания. Замышляев оглянулся.
Перед самым носом трамвая проскочил сфинкс, спустился к реке и начал лакать воду. Вот сейчас повернет мраморную голову, узнает его и начнет расспрашивать о дороге в Фивы, а он не силен в египетском, не знает даже, как вернуться в Троцк, куда раньше на автобусе добирался за полчаса. Кстати, сколько имен было у этого городка. Это не первое…
На транспорт надеяться нечего. Придется топать через весь Питер…
Пламя пожирало великий град. Длинным языком вылизывало глазницы окон, словно леденцы, спрыгивало с подоконников внутрь комнат, хватало все, что представляло для него интерес, вышибало двери, выметалось в коридор и там буйствовало, трясло рыжей головой, рассыпая огненную перхоть, плясало до упаду, схватывалось за грудки с встречным пламенем, старалось подмять, сливалось с ним, перло напролом, опустошая здание. Перекидывалось на другое, третье…
