Пауза.
Майкл. Тяжело видеть, как ты страдаешь. Разбудить Эдварда?
Адам. Нет.
Майкл. Лучше бы он не спал.
Адам. Сколько ты уже здесь?
Майкл. Четыре недели и три дня, я веду счёт.
Адам. Веди, да. Первый месяц ты ещё считаешь. И второй месяц. На третий месяц появился Эдвард. Ты начинаешь узнавать его ближе, четвёртый месяц. На следующий месяц он узнаёт тебя. Потом ты хочешь его убить. Или покончить с собой. А самый плохой месяц, этот месяц, когда ты не хочешь, чтобы тебя убили. Чего ты хочешь — это отправиться домой. Всё время хочешь домой. Хочешь услышать голос американца, любого американца, только бы не свой собственный. Как вы смеете? Я американец. Как вы смеете так поступать? Я американец.
Эдвард просыпается.
Эдвард. Адам, какого чёрта?
Адам. Как вы смеете так надо мной издеваться?
Эдвард. Что с ним случилось?
Майкл. Он американец.
Эдвард. Успокойся, Адам, успокойся.
Адам. Что я вам сделал?
Эдвард. Это я, это Эд, это я. Майкл здесь. Это мы.
Пауза.
Всё хорошо. Всё хорошо.
Пауза.
Адам. Мне надо будет хорошо выглядеть.
Майкл. Ты отлично выглядишь, Адам.
Пауза.
Адам. Они нас не изуродуют. Мы их самый ценный актив.
Майкл. Знаешь, я нахожу в этом некоторое утешение. Когда я потерял работу в университете, я чувствовал себя лишним. Большую часть жизни я посвятил созданию кафедры, и — оп-ля! — злая ведьма взмахнула разок палочкой, и всё пропало. Так что приятно почувствовать себя ценным. Нужным в каком-то смысле.
Пауза.
Мерзко, да?
Адам. Кто такой американец?
Эдвард. Тот, кто родился в Америке.
Адам. Американец — это, повторяю, ценный актив. Призовое имущество. Призовое, да, ценное, но не любимое. За голову американца всегда назначена цена. И у себя в голове американец верит в назначенную за него цену, потому что у них рыночная экономика, а при этой экономике всё имеет цену. Но та же рыночная экономика утверждает, что в зависимости от сделки цена может отличаться. И ценный актив, призовое имущество, этот американец не может регулировать свою собственную цену. А кто не может регулировать, тот в жопе. Я американец, я араб, я в жопе. Вот что между нами общего.
Пауза.
Как умерла твоя жена?
Майкл. Нита? Авария. Без неё жизнь стала другой.
Пауза.
Нита конечно бы не захотела, чтобы я превратился в плакучую иву, поэтому… жил дальше, словно, ну, ничего не случилось. Кое-что случилось. Как специалист я изменился. До её смерти у меня было множество идей для публикаций. Ничего особенного. В основном об английских диалектах. Однако, после аварии я просто читал староанглийские элегии и средневековые романы и преподавал, как мог. Ничего не публиковал. Утратил и жену, и честолюбие. Отсутствие публикаций не поспособствовало при рационализации. Ну, такое случается.
